Он стиснул зубы.

– Ламберта я услал с поручением.

– Кто-то должен вас осмотреть!

Она не так уж не права. Но как, к чертям, он снимет сюртук? Просить о помощи не позволяла гордость. Стил не терпел выказывать слабость, не терпел зависимости от других людей. Но по непонятной причине не возражал против присутствия мисс Уэст.

– Как я понимаю, вы не отстанете?

Она высокомерно тряхнула головой:

– Нет.

– А я никого не буду звать на помощь. Получается, мы в тупике.

Последовал поединок взглядов. В ее серо-голубых: глазах была такая решимость, что он восхитился. Втайне Стил надеялся, что она победит.

– Это нелепо, – буркнула Абигайль, не отводя глаз.

– Тогда уходите. – Лорд Стил от души надеялся, что она не уйдет.

– Кто-то должен вас осмотреть. Не сделать этого – такая глупость, с которой я не могу мириться.

– Предложите альтернативу.

– Ладно. Это сделаю я.

– Вы? – Стил фыркнул, получил толчок острой боли, но направил свое раздражение на красотку, которая пытается его учить, что надо делать. – Что вы в этом понимаете?

– Глупец! Вы забыли, я же гувернантка. Я много раз имела дело со сломанными костями и царапинами.

– Вы назвали меня глупцом?

– Тот камень повредил вам еще и слух?

Странно, но Стил ничуть не обиделся, он наслаждался их перепалкой.

– Вы всегда называете глупцом своего нанимателя?

– Только когда он так себя ведет.

У Стила губы растянулись в улыбку, а у мисс Уэст в глазах вспыхнул бунт. Он был растроган, что она на него нападает. Подумать только, он радуется, что его кто-то ругает! Причем женщина!

– Ладно. Но вы не будете вызывать врача.

Она кивнула; во взгляде был не триумф, а только сосредоточенность.

– Я схожу за мазью. Вернусь мгновенно. – Мисс Уэст развернулась и стремительно выбежала из кабинета. Стил откинулся в кресле и застонал от боли, пронзившей плечо.

Если ей так уж хочется хозяйничать, сидела бы и держала его за руку или что-нибудь в этом роде. Разве не этого ждут от гувернанток? Почему она ушла? Неужели нельзя было остаться? Разве она не понимает, что ему больно?

Он скрипнул зубами, удивляясь, почему вдруг потерял охоту стоически страдать в одиночестве. Вздохнул, невзирая на боль, и стал смотреть на дверь в ожидании, когда вернется мисс Уэст.

Абигайль как на крыльях взлетела в свою комнату. Быстро открыла сундук, вытащила ящичек, в котором хранила свои лекарства. Ну не то чтобы свои, а те, которыми ее научил пользоваться доктор Майкл Уиннер, любимый детский врач Андерсен-Холла.

Раньше, когда ей приходилось открывать этот ящик, она успешно помогала больным. Но сейчас ее охватил трепет, она поражалась, что будет лечить самого лорда Стила.

«Не могу поверить, я назвала его глупцом!» – сокрушалась Абигайль. Но она была убеждена, что он ведет себя как глупец. И надо было ему недвусмысленно сказать об этом.

Лорду Стилу необходим кто-то, кто будет говорить ему обо всем откровенно и честно, потому что никто в доме не собирается с ним откровенничать. Его слишком боятся. Вернее, он отпугивает. Он и правда может запугать своей интеллигентностью, холодными, изысканными манерами, незаурядной наружностью. Только вот Абигайль нисколько не напугана.

Никогда еще в разговорах с людьми она не была так уверена в себе, как с лордом Стилом. Удивительное дело, она как будто чувствовала себя другим человеком: то похожей на черную вдову, которую порой изображала, то на строгую гувернантку, которой ей часто приходилось бывать… Она как будто становилась новой версией самой себя – более уверенной, более умной, улучшенной версией Абигайль Уэст.

«Какая чепуха! – подумала Абигайль и бросила в пустую миску мазь и бинты. – Этому человеку просто нужны забота и уход, потому что следить за своим здоровьем у него самого не хватает ума».

Прижав к груди миску и кувшин с водой, Абигайль с бьющимся сердцем пошла вниз. Подойдя к двери кабинета, она испугалась, что, может быть, лорд Стил уже попросил о помощи кого-то другого.

От этой мысли у нее скрутило живот. Абигайль понимала, что эгоистична, но она хотела сама помочь лорду Стилу. Ей было мало того, чтобы он поправился, – она должна была следить за его выздоровлением.

Подбодрив себя, она вплыла в комнату и чуть не улыбнулась от радости, увидев, что он по-прежнему сидит за столом.

Лицо его посерело, глаза сверкали от боли, так что у нее сжалось сердце. Но она заставила себя принять непроницаемый вид: профессионализм – единственный способ справиться с лордом Стилом.

Водрузив на стол мазь, бинты и кувшин, мисс Уэст подошла и встала у него за спиной.

– Дверь, – проскрипел он.

– Да, конечно. – Абигайль вернулась и быстро заперла дверь.

– И дайте мне бренди!

– Слушаюсь, милорд, – язвительным тоном ответила она.

У него хватило совести устыдиться.

– Извините. Но очень болит.

Она тут же пожалела о своей выходке. Но сейчас не было смысла поднимать шум: человек явно нуждался в ее помощи.

Подавив последние следы дурного предчувствия, Абигайль встала позади виконта и взялась за его сюртук.

Абигайль никогда не приходилось снимать с джентльмена сюртук, и она понятия не имела, как плотно тот облегает фигуру. Пытаться стянуть за рукав было бессмысленно, и она взялась за плечо. Стил застонал.

– Простите.

– Ничего.

Мисс Уэст отступила и задумалась, глядя на сюртук как на головоломку.

– Должен быть более легкий способ.

– Есть. Отойдите.

Она послушалась. Стил встал. Потом медленно отвел руки назад и вниз, словно протягивая ей. Абигайль быстро сообразила, просунула руки ему под мышки, как бы обнимая, и уцепилась за лацканы. Сюртук удалось стянуть почти без усилий.

Стил тяжело вздохнул и опустил плечи.

– Вот это был трюк! – восхитилась Абигайль и положила сюртук на стол у стены.

– Я его не раз проделывал, – сострил он.

– Кажется, вам стало лучше, раз вы шутите.

– Признаюсь, я чертовски рад избавиться от сюртука. Я даже не понимал, как он мне досаждает.

– Вы все еще хотите бренди?

– Да, пожалуйста.

Мисс Уэст налила ему полный стакан и подождала, когда он выпьет. К его лицу прилила кровь и вернулся нормальный цвет, и Абигайль против воли заметила легкую щетину на квадратном подбородке. Он был так красив, что глаз не отвести; Абигайль с трудом подавила влечение, зная, что это не только неприлично, но и не приветствуется с его стороны.