Джуд отпрянула как можно быстрее и сложила руки на груди. Внезапно ее пронзил холод, хотя в доме было тепло.

— Я убрала еду, — сказала мать. — Твои друзья проявили отзывчивость. В жизни не видела столько запеканок сразу. Я все спрятала в морозильник, в фольге, надписав название и дату. Кроме того, сделала все распоряжения о похоронах.

Джуд резко вскинула голову.

— Как ты посмела?

Мать встревоженно посмотрела на нее.

— Я пыталась помочь.

— У нас не будет никаких похорон, — заявила Джуд.

— Не будет похорон? — переспросил Майлс.

— Помнишь похороны твоих родителей? А я помню отцовские похороны. Ни за что не захочу подобного для Мии. Мы не религиозны. Я не собираюсь…

— Не нужно быть религиозным, чтобы устроить похороны, Джудит, — сказала ее мать. — Бог свидетель…

— Не смей упоминать при мне Бога. Он позволил ей умереть.

Каролина побледнела, отпрянула, и тогда весь гнев Джуд испарился, оставив ее без сил. Она едва могла стоять.

— Мне нужно поспать, — сказала она. Сжимая в руке сумочку Мии и одинокую белую розу, она повернулась ко всем спиной и, спотыкаясь, направилась в спальню, где рухнула на кровать.

Из сумочки Мии выпали вещички и разлетелись по дорогим простыням.

Розовый модный кошелек — подарок на последнее Рождество. Блеск для губ, кривой и растрепанный тампон, смятая двадцатидолларовая купюра, полупустая пачка жвачки, использованный билет в кино. Внутри кошелька осталась фотография Зака, Мии и Лекси, сделанная на школьном вечере.

«Прощаешь?»

Если бы только она обняла Мию в тот раз, сказала, как ее любит. Или запретила бы идти на вечеринку. Или хотя бы научила своих детей, что алкоголь опасен даже на самых веселых и безобидных вечеринках. Или настояла, что сама их отвезет. Или вообще не покупала детям машину, или…

Список сожалений оказался бесконечным, он давил своим грузом. Джуд закрыла глаза.

Дверь спальни открылась и закрылась.

К кровати подошел Майлс — она поняла, что это он, но не повернулась к мужу, не открыла глаз. Он лег рядом, притянул ее к себе. Она почувствовала, что он гладит ее по волосам, и вздрогнула от его прикосновения, снова ощутив ледяной холод.

— Твоя мать ушла, сказав на прощание, что понимает, когда она нежеланный гость, что, конечно, никак не соответствует истине.

— А Зак?

— Ты впервые им интересуешься.

— Не учи меня горевать, Майлс. Я и без того делаю все, что могу.

— Знаю.

— Я так и не посадила белых роз, — тихо произнесла она. — Ну почему я не спросила Мию, какие цветы ей нравятся? Почему не узнала?

Майлс продолжал гладить ее по голове.

— Так нельзя, — сказал он. — Пересматривать прошлое, перепахивать жизнь заново в поисках ошибок. Это нас убьет.

Она кивнула, почувствовав, что снова подступили слезы.

Боже, как она устала плакать, хотя еще даже не начала. Она прожила без дочери неполных три дня. Остаток жизни теперь казался пустыней Гоби.

— Мы должны устроить похороны, — тихо сказал Майлс.

— Потому что так полагается?

— Потому что это нужно Заку и мне.

Джуд зарылась лицом в подушку, не давая пролиться слезам.

— Ладно, — сказала она, заново переживая горе. — Теперь я хочу поспать. — Она закрыла глаза.

Майлс вышел из комнаты и прикрыл за собою дверь.

* * *

«Сиэтл Таймс»

ПЬЯНОЕ ВОЖДЕНИЕ ПРИВЕЛО К ГИБЕЛИ

Восемнадцатилетняя девушка из Пайн-Айленд погибла вчера поздно ночью в дорожной аварии на Найт-роуд.

Как сообщают власти, Миа Фарадей, выпускница средней школы Пайн-Айленда, была выброшена из машины, когда «форд мустанг» врезался в дерево.

Водитель, восемнадцатилетняя Алекса Бейл из Порт-Джорджа, как утверждает источник, находилась в то время в состоянии алкогольного опьянения. Еще один пассажир, Закари Фарадей, брат погибшей, получил травмы.

Офицер полиции Пайн-Айленда Рой Эйвери «устал сообщать родителям местных подростков плохие известия». Он подчеркнул, что до этой последней роковой аварии произошла еще одна, в другой части округа, в результате которой погибла шестнадцатилетняя девушка из Вудсайда.

«Обе аварии случились на темных извилистых двухполосных дорогах, и оба водителя были пьяны», — сказал офицер Эйвери.

«Мы должны пресечь вечеринки подростков. Последствия подобного веселья трагичны. Каждый год с выпускниками происходят несчастные случаи на дорогах. В этом году со смертельным исходом».

Местное отделение общества «Матери против пьяных водителей» проявило к инциденту большой интерес. Президент Норма Элис Давидсон публично потребовала выдвинуть обвинение против молодого водителя. «Только более жесткие наказания заставят подростков обратить должное внимание на опасность», — сказала она.

Прокурор отказался прокомментировать, будет ли мисс Бейл предъявлено обвинение по статье «Убийство при вождении под воздействием алкоголя». Мемориальная служба по Мии Фарадей состоится в среду в церкви Благодати на Пайн-Айленде в 16:00.

* * *

По всему острову появились напоминания о смерти Мии: на школьной доске объявлений — «МЫ СКУЧАЕМ ПО ТЕБЕ, МИА»; на стене кинотеатра — «В ПАМЯТЬ О МИИ». Подобные плакаты можно было увидеть и в витринах магазинов, и в окнах автомобилей.

Но это было не самое худшее. Идя по Мейн-стрит, Лекси оказалась во власти воспоминаний. Вот здесь, в «Танцующей кисти», они с Мией раскрашивали керамические тарелки, в кондитерской лавочке покупали леденцы, а в книжном магазине — книги.

Книги.

Именно они помогли сблизиться двум одиноким девочкам, которые до встречи познавали мир издалека, через слова.

Можно, я присяду рядом?

Социальное самоубийство.

Ева протянула Лекси клочок туалетной бумаги.

— Ты плачешь.

— Разве? — Она утерла глаза, с удивлением обнаружив, что слезы текли в три ручья.

Ева робко дотронулась до ее руки.

— Мы пришли.

Юридическая контора располагалась недалеко от Мейн-стрит, в обсаженном деревьями четырехугольном дворе, где в остальных зданиях размещались магазин пряжи, антикварная лавка и картинная галерея.

Маленький, приземистый домик из кирпича с большими окнами и ярко-синей дверью, на которой висела табличка: «Скот Джейкобз, адвокат».

Лекси последовала за Евой в контору. В главной комнате стоял большой дубовый стол и три пластиковых стула, на стене висела черно-белая фотография в рамке — коряги на прибрежном песке. За столом сидела усталого вида пожилая женщина в очках в черной роговой оправе.