— Значит, он наконец-то заподозрил правду! — вскинулась Марина. — Заподозрил и назначил Сосновцеву встречу, чтобы до конца выяснить этот вопрос. А тот взял и открыл люк, и бедный Кирилл наконец провалился.

— Логично, — кивнула Вика.

Марина отрицательно покачала головой.

— А по мне, тут что-то не вяжется. Кирилл ведь не дурак. Дважды попадаться в одну и ту же ловушку… нет, на него не похоже. Он бы действовал осторожнее и назначил встречу в безопасном месте.

— Так он же не верил до конца, что это именно его пытались убить! Заподозрил, но не верил.

— А записка? После записки трудно не поверить.

— Вот именно, — подтвердил Талызин. — Есть еще записка.

— Игорь Витальевич! — обратилась Марина. — Вот, чем больше я думаю, тем больше этот момент меня смущает. Зачем преступнику писать записку, объясните? Кто предупрежден, тот вооружен. Ни один нормальный человек не станет вооружать свою жертву, разве не так?

— Ну, не совсем так. Дело в том, что некоторым убийцам недостаточно самого факта смерти врага. Для них очень важно, чтобы жертва испытала определенные мучения. Необязательно физические, можно моральные. Или, например, чтобы жертва знала, кто ее убил и почему, без этого их удовлетворение неполно. Такова особенность их психологии. Поверьте, так бывает.

— Но подобные вещи наверняка относятся к убийствам не из выгоды, а по страсти. Было бы смешно, если б человек, желающий уничтожить другого просто как механическое препятствие на пути к собственному благосостоянию, сообщал о своих планах предполагаемой жертве? Вы ведь не зря сказали — «смерть врага». Если перед тобою враг, тогда другое дело. Над врагом хочется поторжествовать, а потом уже его уничтожить. Так что вариант с Сосновцевым и шантажом из-за записки благополучно пролетает. Остальное еще кое-как объясняется… В принципе, я могу себе представить, почему Кирилл, даже заподозрив, что покушались именно на него и что делал это именно Сосновцев, не предпринял никаких ответных мер. Во-первых, опасался огласки. Не хотел, чтобы окружающие узнали, что он — шантажист. Во-вторых, боялся потерять потенциальные деньги, надеялся, что Сосновцев заплатит.

— Так у Кирилла у самого денег полно, — напомнила Вика.

— Не у него, а у его жены, а это разные вещи. Вряд ли она щедро финансировала содержание мужниных любовниц. Но, впрочем, все это безразлично. Записка отметает Сосновцева начисто. Он — существо рациональное.

— Не будешь же ты уверять, — съязвила Вика, — что он не способен на страсть? Чья бы корова мычала… И не только на страсть, но и на месть.

Раз убийца не мафиозный шурин Кирилла, так, значит, это коррумпированный директор, что совершенно ясно всем, кроме Маринки с ее заумными фантазиями!

— Намекаешь на его поведение со мной? — спокойно отреагировла та. — Да, он попытался мне отомстить, но ровно до тех пор, пока это было для него безопасно. Как только вмешался Игорь Витальевич, Сосновцев тут же пошел на попятный. Нет, он не из тех, кто ради морального удовлетворения станет лишний раз рисковать.

— Кто его знает, вашего Сосновцева… мало ли у него могло быть причин написать записку?

— Счастливая ты, Вика, — вздохнула Марина. — А мне эта дурацкая записка покоя не дает. Она же совершенно всему противоречит! Ну получил Кирилл записку и… Он что, камикадзе? Судя по вашему разговору, он все сообразил и больше покрывать убийцу не собирался. Почему же ничего нам не рассказал? И самое главное — почему отправился по темному опасному коридору?

— У меня есть версия на этот счет, — сообщил Талызин. — Дело в том, что большинство мужчин наивно считает женщин слабым полом.

Марина ахнула от восторга.

— Игорь Витальевич, вы гений! Женщина, точно! И все встает на свои места.

— Не понимаю, — призналась Вика.

Марина оживленно пояснила:

— Смотри! Во-первых, записка. Я не противница собственного пола, но мы, женщины, гораздо менее предусмотрительны и чаще поддаемся эмоциям, порой даже в ущерб себе. Во-вторых, поведение Кирилла. Хотя он и питал к женщинам слабость, тем не менее ни одну из нас не считал полноценным существом. Он был уверен, что любую обведет вокруг пальца, понимаешь? И даже убийство Евгения Борисовича не поколебало его оценки. Наверняка думал так: Преображенского убили, а вот он, Кирилл, настолько умнее любой бабы, что ему ничего не грозит. Опасность со стороны мужчины он принял бы в расчет, а над женщиной только посмеялся бы.

Следователь оживился.

— Я правильно вас понял, Марина, по поводу слабости Кирилла? Это ведь относится не только к Наташе? Левинсон был, что называется, ходок?

— Стопроцентно. Не пропускал ни одной юбки.

— Ну чего ты выдумываешь, Марина! — не выдержала Вика. — Это не так, Игорь Витальевич. Мне, например, он ни намека не делал.

— Я, наверное, неправильно выразилась, — пошла на попятный подруга. — Нет, он не зажимал женщин в темных углах, упаси боже. Но он каждую проверял на… скажем, на готовность к ответу. Все в рамках приличия, разумеется. И тебя проверял, но ты этого благополучно не заметила, и он быстренько ретировался. И от меня ретировался. Кирилл предпочитал легкие победы. Легкие победы и легкие отношения. С Наташей, конечно, сглупил, но тут ему было не удержаться…

— Наташа, — повторил Талызин, но Вика быстро обернулась к нему.

— И никакая не Наташа, не Наташа! Вы что, забыли? Первое покушение произошло неделю назад, когда у Наташи еще не было никаких причин. Причины-то появились только вчера!

— Ну, это еще бабка надвое сказала. Левинсон мог обманывать не только жену, но и любовницу. Жена привыкла и смирилась, а вот Наташа… Она милая девочка, но довольно импульсивна. И умна, так что вполне могла спланировать преступление, при этом сыграв роль по-прежнему слепо влюбленной. Она ведь оказалась блестящей актрисой, после последней премьеры это трудно отрицать.

— Не очень трудно, — колко вставила Марина. — В моей пьесе она играла саму себя. И вообще, почему обязательно Наташа? Если предположить, что у Кирилла была в студии еще одна любовница, так именно она и могла убить! Ей-то он тоже не хранил верность.

— Вообще-то, я имел в виду любовницу вне студии, о которой Наташа могла узнать. А вы, значит, утверждаете, что в студии…

— Нет, я не утверждаю, — перебила Марина. — Я предполагаю.

— И кого вы предполагаете? — улыбнулся Талызин. — Учитывая, что самые привлекательные дамы студии вне подозрений и находятся здесь, выбор невелик.

— Спасибо за комплимент, — улыбнулась Марина, — но самая привлекательная у нас, несомненно, Дашенька.

— Твоя идея фикс, — прокомментировала Вика.

— А что, не она? Трудно поверить, что такой специалист по женскому полу, как Кирилл, ее равнодушно пропустил.

— Маринка, так у Даши же Денис! Она, считай, замужем.