перед закрытым занавесом с детьми беседует, объясняя им предстоящее действие, кто-то из знающих работников театра, педагогов.

Она умела и любила разговаривать с людьми. Мне запомнилась одна из историй, связанная с подростковыми шалостями ее сына. Когда Андриан, а ему было около десяти лет, набедокурил с друзьями, обидев германского посла, мальчик прибежал домой, юркнул в постель. За ним пришла «группа захвата», которую возглавлял лейтенант.

– Сколько вам лет? – спросила Наталия Ильинична офицера.

– Это несущественно, пропустите.

Он хотел ее отодвинуть, но все же не решился.

– Тридцать, сорок?

– Почему сорок? – удивился парень так, что даже отступил сам на пару шагов. – Двадцать два…

– Обратите внимание, двадцать два года, а не научились самому главному – любить свою Родину.

– Почему не научился? – возмутился лейтенант.

Наталия Ильинична заговорила о фашизме, Эрнсте Тельмане и, наконец, о своей театральной постановке, где главный герой – юный антифашист. Пока она говорила, люди в шинелях стали людьми: каждый со своим лицом и выражением, но с общим вниманием, переходящим в понимание и сочувствие.

В итоге Андриана оставили дома, а маму препроводили к вышестоящему капитану, который тоже в полной мере оценил ее красноречие. И хотя, чтобы замять этот нешуточный инцидент, пришлось еще написать разные бумаги, все закончилось благополучно, а 22-летний лейтенант стал постоянно бывать в детском театре.

Меня всегда поражала ее огромная работа над собой, например, если говорить об изучении языков. Наталия Ильинична вообще считала, что перед любой заграничной аудиторией должно выступать на языке людей этой страны. Она прекрасно знала немецкий, итальянский, говорила по-французски и всю жизнь учила английский, потому что без английского трудно было и в жизни, и в ее многочисленных международных делах.

Никогда не забуду, что, перед тем как выступить перед датской аудиторией, полночи она репетировала с датско-русским словарем какие-то фразы, которые стали не просто украшением ее речи, но и вызвали глубокое понимание, а самое главное – расположение датской аудитории.

«В современном мире театр для детей – это поле битвы за молодежь», – говорила она.

Точнее не скажешь!

За многие годы наших отношений я ни разу не слышал от нее сетований на судьбу, на несправедливости, которые многие годы преследовали Наталию Ильиничну. Она гордилась звездой Героя Социалистического Труда и особо подчеркивала, что она безмерно благодарна, счастлива, что вручал ей эту звезду Юрий Владимирович Андропов, когда-то руководивший тем ведомством, которое пыталось искалечить жизнь и судьбу этого замечательного человека и гражданина – Наталии Ильиничны Сац.

В феврале нынешнего года я был приглашен в Московский государственный академический детский музыкальный театр имени Н. И. Сац. Давали оперу «Любовь к трем апельсинам» Сергея Прокофьева, оперу, которую очень любила Наталия Ильинична.

Те же стены, гомон детских голосов в празднично украшенном фойе театра, конечно, уже изрядно подызносившемся, как и зрительный зал. Удивительная тишина и внимание детворы, по-особому, по-своему воспринимавшей эту совсем не простую оперу Прокофьева. Удивительно талантливо поставил этот спектакль Георгий Исаакян – новый художественный руководитель коллектива. Великолепен оркестр, оригинально решение сцен, которые уже, кажется, «петы-перепеты» многими театральными поколениями.

Зал буквально замирает, когда на сцену с коротким выступлением, которое вводит в содержание спектакля, выходит Роксана Николаевна Сац – так делала ее мама. Дети внимательно слушают, с этого, наверное, и начинается соприкосновение с настоящим высоким искусством.

А потом узнаю из газет, что эта работа театра получила в острой конкуренции с известнейшими театрами «Золотую маску».

Театр в год выпустил восемь прекрасных спектаклей. Концерты, лекции – чего только нет в афише театра Н. И. Сац.

Глава 2. Ход конем

Люблю театральных людей и вот, вспомнив чудную Наталию Ильиничну Сац, не могу не рассказать об Олеге Павловиче Табакове.

Олег Павлович Табаков

Ведь как жизнь устроена. Я с ним познакомился, когда работал секретарем горкома комсомола. Тогда проходил XIV съезд комсомола. Московская делегация была большая. И вот мы собираемся возле Кремля, чтобы пройти во Дворец съездов на первое заседание. Смотрим, кто пришел, кого нет.

– Ну, Табакова, конечно, нет! – говорю я с раздражением.

А Табаков тогда только что сыграл роль Пети в «Войне и мире», был восходящей звездой, рубил шашкой обывательские шкафы и вообще быстро набирал популярность.

Я ведь не просто так сказал. Успел нашу делегацию оглядеть и увидел, что Табакова действительно нет.

Однако стоило мне только заявить, что Табакова нет, как он, весь взмыленный, выскочил из-за храма Василия Блаженного и объявил: «Я здесь!»

Тогда я его впервые увидел не в кино или театре, а просто здесь, рядом.

Дорогой Олег Павлович – исключительно любезный, широкий, беспредельно обаятельный человек. С такими людьми все дружат. Понятно, что и я с тех пор внимательно следил за творческой, художественной судьбой популярного комсомольца и делегата съезда от московской городской комсомольской организации.

Прошло много лет, и вот я работаю в Дании в посольстве. Внезапно (всегда внезапно) звонит Табаков:

– Борьк (он всегда так ко мне обращался, а я не возражал и его тоже называл просто Олегом), хочу к тебе заехать.

– Давай, конечно, а ты где?

– В Германии.

Ну, Дания – это, как всем известно, огород Германии. Действительно, почему не приехать?

Жизнь в театре (а он с гастролей мне звонил) у них тогда была бедная. За границей приходилось каждую марку экономить.

Ну, встретились мы, обнялись, и он говорит:

– Борьк, у меня тут дело серьезное. Важный заказ. Надо Люське шубу купить. Поможешь?

– Олег, ну подумай сам, какие же в Дании шубы? – говорю я. – Тут ведь зимы-то не бывает. Купи ей лучше какой-нибудь меховой жакет, это у них тут умеют делать, красивый можно подобрать.

Он соглашается. Мы какое-то время живем у меня на даче, гуляем, разговариваем, вспоминаем молодость. Потом моя жена отвозит его в какой-то магазин, только женщины и знают, где такие магазины можно найти, и они покупают какой-то обалденный (на мой взгляд) жакет из красных лис. Вещица не дешевая, хотя и не шуба, но, надо признать, очень оригинальная и, как говорится, в единственном экземпляре.

Через день провожаю Олега в аэропорт.

Он уехал в субботу, а в воскресенье уже позвонил:

– Борьк, слушай, я уже второй день у Люськи в великом уважении.

– Подошло? – спрашиваю. У меня правда от сердца отлегло. Ведь это я ему насоветовал вместо шубы лисий жакетик купить.

– Да что ты! Она в полном восторге.

Вспоминаю, как пришлось спасать «Табакерку». В ЦК ВЛКСМ прибежал Олег и сказал, что «Табакерку» (театр молодежный) закрывают. А ведь это мы с Сережей