Дня 10. Ночлег в селе Волынье, верст 20, а другой — в Щетинском селе. Тут снова присяга.

Дня 12. Ночлег в Адриановой пустыни,[367] верст 40, отсюда ехали пустынными местами и чащобами.

Дня 13. В Белом селе мы остановились. Здесь везде пищи всевозможной очень много для нас приготовлено, но мы ее не брали, потому что нам были даны кормовые деньги.

Дня 14. Ночлег в деревнях Михаила Скопина-Шуйского. Там всюду по дороге его наследственные деревни и поместья, в населенном и очень плодородном краю. Верст 25.

Дня 15. Переправились под Романовым через реку Волгу, случился ночлег на другой стороне в слободе, верст 20. Город Романов и деревянная крепость на высокой горе, над самой Волгой, тянется на большое расстояние.

Дня 16. Там мы остановились, мещане жаловали нас пищей и питьем.

Дня 17. Ехали мы все верхом на ночлег, который случился в Моржонтской слободе над Волгой, верст 20.

Дня 18. В Ярославле ночлег, верст 10. От страха не очень нам доверяли и не очень в том месте гостям были рады. Застали мы здесь слугу пана воеводы, которого царь специально отправил, чтобы, встретив нас, где бы мы ни были, возвратить в обоз, приказав ему также, чтобы всех слуг одел в самое лучшее сукно, которое только достанет в Ярославле, челядь же снабдил тулупами и сапогами. Этот человек о всем тогда дал нам наилучшие сведения, что под столицей Москвой делалось, и сейчас еще делается: как пан воевода с дочерью своей взяты в полки царя. Но здесь об этом не упоминаю, потому что есть достоверные дневники, где все расписано по времени.[368] Тогда нам советовали спешить, ехать как можно скорее, чего мы и сами желали.

Как только мы слезли с коней, здешний воевода, некий князь Федор Петрович Барятинский,[369] подойдя, приветствовал нас и потом любезно взял более десяти человек на пир. По московскому вкусу довольно кушаний было. Сперва принесли холодное, а после него водка, второе блюдо — жаркое; третье — вареные кушанья в железных сковородах, потом пироги с луком без соли. А еще было смешно смотреть, как сам князь ел без тарелки и клал кости на скатерть. Но перед нами все же поставили несколько оловянных тарелок, очень грязных, а также положили деревянные ложки. Застали мы здесь также 100 человек жолнеров, оставленных для обороны города. Но на другой день великий польский пан Сапега уехал под святую Троицу, где встал лагерем. Уехали с ним и 4 товарища, посланных от войска для ревизии казны в новозанятых крепостях, для жалованья жолнерам. Всего путь от Любчи до Ярославля верст 180, а миль 36.

Дня 19. Там же ночлег, во время которого требовали мы сукна и тулупов, а также улучшения пищи.

Дня 20. Там же. Не взяли мы сукна, потому что оно было худое и в малом количестве, так как купцы, опасаясь разгрома, развезли его по разным местам.

Дня 21. Выехали мы из Ярославля одни, стрельцы же, которые были при нас, опасаясь приступа, сбежали.

Дня 22. Ночлег в Ростове, верст 60. Недель пять назад этот город был взят татарами и запорожскими казаками, которых было 600, а “москвы” было с ними 200 человек. В Ростове было как бояр, так и мира до 2000. Погибло вместе с теми, которые потонули, до 1000 человек. Захватив монастырь, татары взяли живьем митрополита[370] и воеводу.[371] Попов и мир там же в церкви побили, женщин очень многих забрали в полон. Церковную казну — золото, серебро, жемчуг и другие ювелирные изделия — разграбили. В числе других был там один замечательный предмет, сделанный из чистого золота (называется это ракой чудотворца), который семь с половиной пудов весил, а пуд заключает в себе 20 фунтов. Также серебряный гроб, золото и серебро, на иконах найдя их великое множество — все это взяли. То-то богатую добычу оттуда унесли, — кроме того, что в лавках погорело.

Дня 23. Ночлег в Кулакове, верст 40.

Дня 24. Ночлег в Переславле, верст 20. Там мы соединились с братьей нашей, то есть с жолнерами и двором пана старосты саноцкого и князя Вишневецкого, которые перед этим были на Острове, а после в Галиче, где их и застало известие, о котором мы узнали в Любче.

Дня 25. Взяв, что получше, бахматов московских, обзаведясь знаменами на древках, сели мы на лошадей, более 200 человек, и шли так под командой до самой Троицы. Ночлег в Александровой слободе. Дня 26. Дав знать о себе пану Сапеге, гетману над теми, которые под Троицей стояли, шли мы до лагеря, за полмили перед которым сам пан гетман, паны ротмистры и очень многие товарищи и братья наши спешили нас приветствовать. Какова там радость и веселье наши были, трудно описать. Проводив нас таким образом в лагерь, они нас сразу между собой разобрали и всем необходимым снабдили. Дня 27. Вылазку “москва”, как всегда, так и теперь, бесчестную учинила, ибо под стены наших всадников подпустив на расстояние выстрела, имела уже намеченную цель на ровном месте. Выезжали мы охотно верхом на дело, но от выездов очень мало пользы было. Ибо они вероломно сразу в окопы удирали, откуда из мушкетов часто наносили урон нашим. И в этот день двух подстрелив, одного схватили, когда он подступил к самой стене. С их же стороны 20 трупов на поле осталось, людей, застреленных во время погони.

Дня 28. На стычках товарища с пахоликом легко ранили, “москвы” 8 человек убито.

Дня 29. Послали на переговоры, но безрезультатно. Дня 30. Выехали мы из того лагеря к другому, большому, под столицу Москву, но не без какой-то тревоги. Опасались мы налета, а именно из одного монастыря, мимо которого наш путь лежал. И татарами также в дороге пугали. Все же не без Божьей милости ничего с нами дурного тогда не произошло, и благополучно мы остановились на ночлег, который в тот день случился в Дмитрове, верст 20. Этот город был когда-то большим поселением, как то обширные застроенные места показывают, но теперь сожжен и сильно опустошен.

Раздел 12

Декабрь

Дня 1. Опять нас пугали войском. Встали лагерем на ночлег около пустой деревни, версты 4.

Дня 2. Перед вечером, когда солнце только садилось, все под одною хоругвью въехали мы в лагерь, в котором,