Матвей сбежал по лестнице, постоял в нерешительности, а потом зашёл к Зое за прилавок. Таким образом все четверо оказалась по разные линии фронта.

– Вы вместе живёте?

– Да, – подтвердил Матвей.

– Нет, – возразила Зоя.

– Как?! – удивилась Ангел.

Матвей сунул руки в передние карманы джинсов, ссутулил плечи и уставился на неё, как будто впервые увидел.

– Вы та самая девушка, – заявил он неожиданно. – Я вас узнал.

– Да мы каждый день видимся!

– Нет, нет, – он поморщился. – Я вас видел. Вы сидели с Ильёй на лавочке, а я мимо проходил. У вас очень красивое лицо.

– Спасибо, – пробормотала Ангел и взяла Илью за руку.

– Что вам нужно? – отрывисто спросила Зоя. – Зачем вы пришли?

– Мне надо знать, что на самом деле произошло с Лилией Петровной вот на этом самом месте.

– Мой бывший муж её убил. Он алкоголик! Он… не в себе!

– У вас есть подсобное помещение? – спросил Илья Сергеевич. – Где можно сесть? Наверняка есть. Давайте там поговорим.

– Мы ничего не знаем, – ответила Зоя. Губы у неё стали совсем бледные, и нос заострился. – Нам не о чем говорить. Зачем?..

– Зоя Семёновна, – начал Илья. – Я никого не обвиняю. Я профессор, а не следователь. Подумайте спокойно. Вам лучше сейчас поговорить со мной, чем потом объясняться с… компетентными органами.

– Зачем ты её пугаешь? – тихо осведомился Матвей. – Когда ты приближаешься, она начинает бояться. Я знаю.

– Меня не имеет смысла бояться.

– Вас всех имеет смысл бояться! – зло крикнула Зоя. – Всех до одного!.. Господи, за что мне это? И что теперь делать?!

Ангел сжала руку Ильи и посмотрела ему в лицо.

– Итак, где мы можем побеседовать?

Резким движением Зоя откинула крышку прилавка.

– Идите за мной.

Они прошли внутрь магазина через узкий и тёмный коридорчик и оказались в маленьком помещении, похожем на кухню. Здесь стояли деревянный стол, заваленный бумагами, жёлтый буфет с резными розовыми стёклами, а на буфете спиртовка и медный чайник, и несколько тёмных стульев с растрескавшимися сиденьями. Окно выходило прямо на ствол огромного клёна, и в комнате было полутемно.

Зоя прошла, села спиной к окну и положила ногу на ногу. Матвей остался в дверях. Ангел приткнулась как-то боком, а Илья Сергеевич некоторое время рассматривал буфет и чайник.

– В нём можно кипятить воду?

– Что? А, да, конечно. Я не люблю электрические чайники.

– Остроумно, – пробормотал Илья, рассматривая приспособление на спиртовке. – Его нужно ставить сюда? И сколько времени он греется?

– Не знаю, – отрезала Зоя. – Долго.

Он выдвинул колченогий стул и сел.

– Матвей, вы были на втором этаже, когда здесь, на первом, убили Лилию Петровну?

– Его здесь не было! – выпалила Зоя. – Думайте что хотите. И говорите что хотите!.. Вы никогда ничего не докажете! А я всем скажу, что никого тут не было. Слышите?! Никого!..

– Илья, с чего ты взял-то? – тихо спросила Ангел.

– Матвей, ты приехал в Сокольничье с Лилией Петровной?

Тот пошевелился, повёл плечами и ничего не сказал.

– Да с чего ты взял-то?! – громко спросила Ангел.

– Что вам от нас нужно?! – Зоя оттолкнула от себя бумаги, они разлетелись, посыпались на пол. – Вы что, не понимаете, что он… болен?! Вы не видите?! Зачем вы его пытаете?! Мало вам того, что Витька сидит?! Вы ещё одну душу погубить хотите?!

Она вскочила, оперлась о стол, перегнулась к Илье. Всё лицо у неё дрожало и ходило ходуном.

– Тогда так – это я её задушила! Она не хотела мне деньги платить, и я её задушила.

– Понятно, – протянул Илья Сергеевич и стал смотреть в окно.

Ангел вся похолодела и освободила руку.

– Я просто не помню, – беспомощно пролепетал Матвей. – Совсем не помню. И в этом всё дело.

– Не слушайте его, – приказала Зоя Семёновна. – Ваша взяла, радуйтесь. Давайте, звоните в прокуратуру, или куда вы должны звонить. Пусть приезжают.

– Остроумно, – заключил Илья Сергеевич и обратился к Ангелу: – Ты когда-нибудь видела чайник, который греется на спиртовке? Очень интересная штука. Можно прикинуть, какой у него КПД.

– Я не понимаю, что происходит, – сказала Ангел. – Зоя Семёновна задушила ту тётку?!

– Нет, нет, не беспокойся. Она никого не душила. И Матвей Александрович тоже никого не душил. Но Зоя Семёновна вбила себе в голову, что за время её отсутствия – а она бегала за ковром для Лилии Петровны – Матвей Александрович спустился со второго этажа, задушил почтенную даму и вернулся к себе отдыхать от содеянного. В этом нет никакой логики, и это решительно неправдоподобно, но Зоя Семёновна убедила себя в этом и сейчас, видишь, продолжает настаивать.

– То есть никто не виноват? – уточнила Ангел с облегчением.

– Из здесь присутствующих? Нет, не виноват. Зоя Семёновна защищает Матвея. А он защищает её.

Зоя обеими руками взялась за голову. Посидела так немного, а потом спрятала лицо в ладони.

– Он же был здесь, – пробормотала она невнятно. – Когда всё случилось, Матвей был здесь! Как я могла сказать?! Его бы тут же арестовали! Ему нельзя в тюрьму, никак нельзя. Он там погибнет.

– В этом как раз есть определённая логика, – согласился Илья. – Матвею в тюрьму нельзя, а вашему мужу-алкоголику – можно. Матвей там не выживет, а Виктор – выживет. Возможно, даже бросит пить. На свободу с чистой совестью!.. Можно сказать, вы совершили благотворительный акт.

– Я виновата, – согласилась Зоя. – Как я виновата! Мне этот грех до смерти не замолить. И жить с ним, и помирать с ним.

– Вы сами так решили.

– Как ещё решить-то? – устало спросила она. – Я вернулась, а Лилия Петровна с верёвкой на шее и… не дышит уже. Я к Матвею кинулась наверх, спрашиваю, что тут было?! А он молчит и смотрит. Я его трясти, водой поливать! Отвечай, говорю! Ну, он не в себе совсем. У нас день на день не приходится. То ничего, а то совсем… без памяти. – Она снова уткнулась в ладони. Говорить ей было трудно. – Я побежала вниз… Господи, помоги мне.

Илья Сергеевич вздохнул, и Ангел пошевелилась рядом.

– Вы сняли с мёртвой Лилии Петровны платок, выбежали на улицу. Дальше что?

– Вот и всё. Витька как раз мимо тащился. Поднимался от пристани. Он тамошний шалман очень уважает. Ну, конечно, на ногах не стоял. Увидел меня, заорал, что я стерва и жизнь ему испоганила. Он так всегда орёт!.. Я к нему подбежала и деньги сую, пятисотрублёвку, на, мол, только не ори! И платок этот ему в карман и запихнула. В куртку. Он и пошёл.