Член ЦК партии Сталин. Член партии Ворошилов»{136}.

Сталин, понимая всю напряженность возникшей ситуации и желая заручиться если не поддержкой В.И. Ленина, то хотя бы его пониманием обстановки (в сталинской трактовке) в руководстве Южного фронта, в тот же день (3 октября) пишет председателю СНК еще одно послание, на сей раз только за своей подписью. В нем он снова обвиняет Л.Д. Троцкого в ряде ошибок, допущенных им в различные периоды деятельности последнего (переговоры в Бресте, предложение чехословакам остаться в России на жительство и другие «левые» жесты). Теперь Сталин обвинил председателя РВСР в бездумном, по его мнению, доверии к военспецам.

Сталин, обращаясь к Ленину, настоятельно просит его принять самые действенные меры по обузданию зарвавшегося Троцкого, «…ибо боюсь, что сумасбродные приказы Троцкого, если они будут повторяться, отдавая все дело фронта в руки заслуживающих полного недоверия так называемых военных специалистов из буржуазии, внесут разлад между армией и командным составом и погубят фронт окончательно. Наша новая армия строится благодаря тому, что радом с новыми солдатами рождаются новые революционные командиры. Навязывать им заведомых предателей вроде Сытина или Чернавина (совершенно несправедливые обвинения! — Н.Ч.) — это значит расстраивать весь фронт.

Я уже не говорю о том, что Троцкий, вчера только вступивший в партию, старается учить меня партийной дисциплине…

…Я не любитель шума и скандалов, но чувствую, что если сейчас же не создадим узду для Троцкого, он испортит нам всю армию в угоду «левой» и «красной» дисциплине, от которой тошно становится самым дисциплинированным товарищам. Поэтому надо теперь же, пока не поздно, обуздать Троцкого…»{137}

Так вот, оказывается, в чем дело — у Сталина взыграло его самолюбие!.. Его пресловутое кавказское самолюбие!.. Желание быть первым или в числе первых. Стремление к тому, чтобы самому диктовать условия, — это качество отмечали у Кобы знавшие его люди. В царицынских делах схлестнулись два явных лидера, два кремня — и искры полетели во все стороны, накаляя и без того жаркую атмосферу вокруг. Гасить же этот опасный очаг пришлось совместными усилиями многих должностных лиц.

Сразу отметим, что в данной ситуации И.И. Вацетис был на стороне председателя Реввоенсовета Республики. Он был за скорейшее введение П.П. Сытина в должность командующего Южным фронтом. Иоаким Иоакимович боялся того, что фактически гражданские лица (Сталин и Ворошилов) возьмутся командовать войсками, проводить операции. У Вацетиса вызвало большую тревогу сообщение о том, что Сталин начал отдавать приказы о перегруппировке частей фронта. От имени Реввоенсовета Республики он 3 октября направил Сталину телеграмму, в которой потребовал немедленно прекратить самостоятельную переброску войск без ведома и согласия Сытина. «Никаких перегруппировок частей войск без разрешения командующего фронтом Сытина не производить». Самому Сталину предлагалось выехать в Козлов, в штаб фронта, для совместной работы с Сытиным по выполнению поставленных задач. В то же время «Реввоенсовет категорически запрещает смешение командных функций и неисполнение требований Реввоенсовета Республики будет сурово преследоваться». Данную телеграмму, помимо Вацетиса, подписали члены РВСР К.Х. Данишевский, С.И. Аралов, И.Н. Смирнов»{138}.

Ситуация, сложившаяся на Южном фронте, потребовала личного присутствия наркома Троцкого. И он в ночь с 3-го на 4-е октября убыл в Козлов на своем специальном поезде («поезде Троцкого»). Реввоенсовет Южного фронта продолжал работать разобщено. Сытин с Мехоношиным разместились в Козлове, а «троица» — Сталин, Ворошилов и Минин — продолжали находиться в Царицыне. Вот эта разобщенность и отсутствие слаженной работы руководящего ядра фронта и пугала Вацетиса. Связавшись по прямому проводу с Троцким, Иоаким Иоакимович высказал председателю РВСР свои опасения:

— Лев Давидович, если не положить конец самостийным действиям царицынцев, то катастрофа неминуема. Нельзя больше спокойно смотреть на упорное нежелание Сталина и Минина работать в контакте с Сытиным.

— Я с вами согласен, — телеграфная лента запечатлела слова Троцкого. — Сегодня же потребую от Свердлова конкретных шагов в этом направлении. В связи с тем, что официально Реввоенсовет фронта находится в Козлове, то держите контакт с Сытиным и Мехоношиным.

— Какие меры следует предпринять в отношении царицынских затворников? — спросил Вацетис.

— Поскольку Сталин, Минин и Ворошилов остаются в Царицыне, они могут пользоваться правами только членов Реввоенсовета десятой армии, но не более. Проводите строжайшим образом эту линию, и мы заставим царицынских дезорганизаторов войти в колею»{139}.

Анализируя сложившуюся обстановку, Троцкий пришел к выводу, что в состоявшемся конфликте есть вина и Реввоенсовета Республики (а значит, и Главкома Вацетиса). Еще находясь в пути в Козлов, он телеграфировал туда, требуя впредь все решения и постановления оформлять более грамотно с юридической точки зрения. Особенно нужно соблюдать это требование тогда, когда в деле участвует коварный Сталин. Троцкий в этом плане высказался предельно четко: «Конфликт на Южном фронте запутан в значительной мере тем, что результаты переговоров со Сталиным не были закреплены на бумаге в виде формального постановления».

В разрешении возникшего конфликта активное участие принимал председатель ВЦИК Я.М. Свердлов. Как бы продолжая ранее начатый между ними разговор, Троцкий телеграфирует Свердлову 4 октября:

1. Разумеется, необходимо осторожное отношение к царицынцам. Но вы упускаете из виду суть конфликта. Сталин и Минин установили коллективное командование, что нами категорически отвергается и что, независимо от личности командующего, ведет к раздроблению командования и анархии. Здесь центр вопроса.

2. Прошу не забывать Южного фронта и в дальнейшем направлять в мое распоряжение серьезных партийных работников».

Троцкий и Вацетис были поставлены перед фактом, что в начале октября 1918 г. на Южном фронте фактически существовало два РВС: в Царицыне (Сталин, Ворошилов, Минин) и в Козлове (Мехоношин, Сытин, П.Е. Лазимир (с 9 октября). Председатель РВСР, прибыв в штаб Южного фронта (в Козлов), стал более глубоко разбираться в сути конфликта. Беседуя с каждым из его участников, Троцкий пытался добиться компромисса и соглашения между конфликтующими. Но все было тщетно. О чем Троцкий 4 октября телеграфировал В.И. Ленину:

«Категорически настаиваю на отозвании Сталина. На царицынском фронте неблагополучно, несмотря на избыток сил. Ворошилов может командовать полком, но не армией в пятьдесят тысяч солдат. Тем не менее я оставлю его командующим десятой Царицынской армией на условии подчинения… Сытину До сего дня царицынцы не посылают в Козлов даже оперативных донесений. Я обязал их дважды в день представлять оперативные и разведывательные сводки. Если завтра это не будет выполнено, я отдам под суд Ворошилова и Минина и объявлю об этом в приказе по армии. Поскольку Сталин и Минин остаются в Царицыне, они, согласно конституции Реввоенсовета, пользуются правами только членов Реввоенсовета десятой. Для наступления остается очень короткий срок…Без координации действий с Царицыном серьезные действия невозможны. Для дипломатических переговоров времени нет. Царицын должен либо подчиниться, либо убраться. У нас колоссальное превосходство сил, но полная анархия на верхах. С этим можно совладать в 24 часа при условии вашей твердой и решительной поддержки. Во всяком случае, это единственный путь, который я вижу для себя»{140}.