— Заявление Сталина содержит какие-либо обоснования такого шага? — спросил Мехоношин.

— Нет, — ответил Троцкий. — Я думаю, что причиной этого заявления является уязвленное самолюбие Сталина. Когда он отказался переехать в Козлов для работы в составе Реввоенсовета фронта, то был предупрежден, что в случае нахождения в Царицыне он будет обладать правами только члена Реввоенсовета десятой армии.

— Если товарищ Сталин настаивает на своей просьбе освободить его от должности члена Реввоенсовета фронта, — сказать Данишевский, — то ее надо удовлетворить.

— Значит, так и решим? — подытожил Троцкий. — Вижу, что других мнений нет. Для того, чтобы укрепить Реввоенсовет фронта, предлагаю включить в его состав Окулова Алексея Ивановича, председателя военно-оперативного штаба Западной Сибири. Он человек новый для Южного фронта и, будем надеяться, сумеет занять беспристрастную позицию при решении военных вопросов»{145}.

В.И. Ленин тоже делал попытки как-то наладить отношения между Троцким и Сталиным. Он беседовал с каждым из них по отдельности и старался свести их вместе. Чтобы если не помирить, то хотя бы восстановить приемлемые служебные отношения. Так, в телеграмме Л.Д. Троцкому он писал 23 октября 1918 г.:

«Сегодня приехал Сталин, привез известия о трех крупных победах наших войск под Царицыном…

Сталин убедил Ворошилова и Минина, которых считает очень ценными и незаменимыми работниками, не уходить и оказать полное подчинение приказам Центра; единственная причина их недовольства, по его словам, крайнее опоздание и неприсылка снарядов и патронов, от чего также гибнет двухсоттысячная и прекрасно настроенная Кавказская армия.

Сталин очень хотел бы работать на Южном фронте; выражает большое опасение, что люди, мало знающие этот фронт, наделают ошибок, примеры чему он приводит многочисленные. Сталин надеется, что ему на работе удастся убедить в правильности его взгляда, и не ставит ультиматума об удалении Сытина и Мехоношина, соглашаясь работать вместе с ними в Ревсовете Южного фронта, выражая также желание быть членом Реввоенсовета Республики.

Сообщая Вам, Лев Давыдович, обо всех этих заявлениях Сталина, я прошу Вас обдумать их и ответить, во-первых, согласны ли Вы объясниться лично со Сталиным, для чего он согласен приехать, а во-вторых, считаете ли Вы возможным, на известных конкретных условиях, устранить прежние трения и наладить совместную работу, чего так желает Сталин.

Что же меня касается, то я полагаю, что необходимо приложить все усилия для налаживания совместной работы со Сталиным»{146}.

В течение октября — ноября несколько раз вставал вопрос о необходимости замены К.Е. Ворошилова на посту командарма-10. Например, члены РВС Южного фронта К.А. Мехоношин и А.Г. Шляпников, поддержанные командующим фронтом П.П. Сытиным, телеграфировали Троцкому: «При чрезвычайно сложном положении на Южфронте во главе такой большой армии, как десятая, должен стоять опытный специалист-руководитель. Товарища Ворошилова предлагаем оставить членом Реввоенсовета». А Мехоношин к тому же просил убрать из Царицына С.К. Минина.

Однако Троцкий, извлекший необходимый урок из борьбы со Сталиным, не торопился делать соответствующие оргвыводы. Надо отметить, что, конфликтуя с Ворошиловым, он смог увидеть и положительные стороны в его работе. Так, обследовав 10-ю армию, он в телеграмме, направленной В.И. Ленину, в РВСР, председателю ВЦИК Я.М. Свердлову, а также в РВС Южного фронта, сообщал:

«Мое ознакомление с положением 10-й армии приводит меня к следующим предварительным выводам: Ворошилов добросовестный и авторитетный в 10-й армии работник. Если добиться строгого подчинения его Сытину, следовало бы избежать замены его другим лицом.

Возможно ли достигнуть установления строгой дисциплины? Думаю, что вполне возможно. В состав Реввоенсовета 10-й включены Окулов и Межлаук (речь идет о В.И. Межлауке. — Н.Ч.) …Я останусь здесь еще неделю, чтобы окончательно убедиться, как функционирует Реввоенсовет 10-й в новом составе[7]. Не желаю нисколько стеснять командующего южным фронтом в выборе помощников, но предполагаю, как сказано выше, что сейчас замена Ворошилова, особенно малоавторитетным лицом, была бы опрометчивой. Здесь сейчас огромная армия своеобразного состава с малодисциплинированными командирами. У Ворошилова довольно твердая рука, нужно только ввести его самого в рамки определенного режима и дать ему достаточно компетентных помощников…»{147}

По вопросу о кадрах высшего эшелона РККА Иоаким Иоакимович не всегда находил общий язык с Троцким. Например, когда И.И. Вацетис и член РВСР С.И. Аралов 1 декабря 1918 г. издали приказ о смещении К.Е. Ворошилова с должности командарма-10, Троцкий воспротивился этому и настоял на отмене приказа. Еще ранее, в октябре, Вацетис предлагал на 10-ю армию, вместо Ворошилова, поставить В.А. Антонова-Овсеенко. И тогда председатель РВСР отклонил это предложение по указанным выше соображениям.

Финал царицынской эпопеи, в которой оказались задействованы многие лица из первого эшелона руководства партии, Советского правительства и военного ведомства, был таков: Ворошилов отзывался из Царицына и направлялся в состав украинского правительства; вместо него командармом-10 назначался А.И. Егоров (бывший командарм-9).

Командующий фронтом П.П. Сытин по незначительному поводу был подвергнут домашнему аресту. Вместо него был назначен командарм-5 П. А. Славен, а Сытин откомандирован в распоряжение РВСР, где стал работать начальником военно-административного отдела его управления делами.

Вацетис, будучи кадровым офицером, хорошо понимал значение воинской дисциплины, ее цементирующую роль в поддержании боеготовности и боеспособности частей и подразделений. До революции жизнь и деятельность войск, а также отдельно взятого военнослужащего была строго прописана в соответствующих статьях армейских уставов. В 1917 г. все в корне изменилось — старые уставы были отменены, а новые только-только разрабатывались на основе опыта Гражданской войны. К их рождению Иоаким Иоакимович имел самое непосредственное отношение. Вот что он пишет об этом в своих воспоминаниях: «В сентябре же (1918 г.) приступили к переработке и изданию Положения о полевом управлении войск и уставов. Сначала были пересмотрены и переделаны внутренний, строевой, полевой и гарнизонный уставы, а потом и другие.

Окончательную редакцию уставов я взял на себя, и после моей редакции проекты уставов представлялись председателю ВЦИК для утверждения. Первые уставы вышли в декабре 1918 года.

Внутренний и дисциплинарный уставы вызвали споры при редактировании. Проект внутреннего устава был написан во Всеросглавштабе каким-то отсталым по своим политическим взглядам генштабистом. Половину пришлось выбросить. Были даже такие главы, как порядок говения православными красноармейцами и порядок погребения православных красноармейцев. С дисциплинарным уставом также были недоразумения, затянувшие его появление на фронте на долгий срок.