Мне всегда было непонятно, почему худшие из мужчин вызываютинтерес у лучших женщин.

Агата Кристи

«Я обращал внимание, – пишет Эрик Эриксон, – на то, занималили конструкции все пространство стола или только его часть, росли ли они ввысьили вширь. Все это могло немало сказать об исполнителе. Но скоро я понял, что,оценивая конструкцию, построенную ребенком в процессе игры, я должен учитывать,что девочки и мальчики по-разному используют пространство и что некоторые явноповторялись, а другие были уникальны. Сами по себе эти различия настолькопросты, что сначала казались самоочевидными. Но затем мы убедились, что девочки„выделяли" внутреннее пространство, а мальчики – внешнее. Скоро с помощьютаких простых пространственных терминов я смог объяснить это различие».

Итак, в чем же особенность этих «ландшафтов», специфичныхдля каждого из полов? Как выяснилось, девочки преимущественно конструироваливнутреннее пространство дома. Они расставляли определенным образом мебель взамкнутом, или огороженном кубиками пространстве; они располагали там пассивносидящих или стоящих людей и животных. Ограждения представляли собой низкиестены (высотой в один кубик), но иногда встречались более сложные конструкции сдверными проемами. Разыгрываемые сценки были, как правило, весьманезамысловатыми, отражающими в основном спокойную семейную жизнь. Частомаленькая девочка играла на пианино. Но иногда в это внутреннее пространствовторгались животные и «опасные» мужчины. Впрочем, это вторжение необязательноприводило к сооружению защитных стен или к закрытию дверей. В большинстве своемэти сюжеты были милыми и даже комичными.

Мальчики же, как выяснилось, увлекались строительствомсложных, возвышающихся над поверхностью стола сооружений. Они строили башни(здания цилиндрической формы) и шпили (строения в форме конуса). Некоторыетешились разрушительной деятельностью, устраивая обвалы или крушения. Руиныизображали только мальчики! Действие мальчиковых «фильмов» происходило наоткрытом пространстве, причем – все в динамике, с передвижениями. Иногдавстречались автодорожные происшествия или уличные ситуации, в центре которых обязательнобыл полицейский.

Итак, в мужском и женском пространстве преобладали: высота,обвалы, интенсивное движение, с одной стороны, и статичное внутреннеепространство, незамкнутое либо огороженное, мирное или подвергающеесянападению, с другой. «Итак, – подытоживает Эриксон, – получив указание:изобразить увлекательный киноэпизод, мальчики изображали динамическую жизнь воткрытом пространстве, а девочки – добродетельную жизнь внутри дома».

Тут Эрик Эриксон и задумался над тем, как же ему подойти кинтерпретации полученного им научного факта. Для начала он предположил, чтоответ кроется в различии восприятий мальчиками и девочками собственного тела.Действительно, мальчики имеют «что-то» снаружи, а у девочек скрыто «что-то»внутри, некое внутреннее пространство. «Любой ребенок женского пола, –рассуждает Эриксон, – ив любых условиях, скорее всего, поймет, наблюдая старшихдевочек, женщин, самок животных, что в их теле существует некоторое внутреннеепространство, предназначенное для воспроизводства, но несущее одновременнопотенциал опасности. Для женщины „внутреннее пространство" – источникотчаяния, хотя оно же и условие ее реализации. Пустота для женщины – гибель.Несомненно и то, что само существование продуктивного внутреннего пространстварано вызывает у женщин специфическое чувство одиночества, страх, что оноостанется незаполненным, что ее лишат чего-то ценного, боязнь искушения».

Однако же постепенно теория Эриксона концептуальнопродвинулась дальше, в какой-то момент он осознал, что имеет дело с сущностямипола: «внутреннее пространство» женщины – это сама ее сущность, а стремлениемужчины выйти за пределы себя самого – это специфическая черта его мужскогосущества.

Анализируя «киносценарии» мальчиков, Эрик Эриксон приходит квыводу, что здесь мы встречаем классические черты традиционного идеаламужественности – высота, внедрение, скорость, столкновение, взрыв. С горечьюЭриксон добавляет: «Чрезвычайно одаренное, но несколько инфантильноечеловечество с увлечением играет в исторические и технологические игры ивоспроизводит такую же поразительно простую модель мужского поведения, какупомянутые детские сооружения». Иными словами, наша цивилизация, построенная намужском принципе, который возобладал сейчас настолько, что и некоторых женщинуже трудно отличить от мужчин, рискует оказаться в ситуации, когда ее «высота»сменится «падением», «внедрение» – «разрушением», а «скорость» – «гибелью». Нотаков мужской принцип, который не знает, что такое «внутреннее пространство», апотому не имеет того, что ему хотелось бы защищать.

Вот, собственно, это и все, что мы должны знать, чтобыперейти к ответу на вопрос об эгоистичности мужчин и женщин...

Смысл и достоинство любви как чувства состоит в том, что оназаставляет нас действительно всем нашим существом признать за другим тобезусловное центральное значение, которое в силу эгоизма мы ощущаем только всамих себе. Любовь важна не как одно из наших чувств, а как перенесение всегонашего жизненного интереса из себя в другое^ как перестановка самого центра нашейличной жизни. Это свойственно всякой любви, но половой любви по преимуществу;она отличается от других родов любви и большей интенсивностью, болеезахватывающим характером, и возможностью более полной и всестороннейвзаимности.

Владимир Соловьев

Высокая способность женщины к адаптации делает ее человеком,который (здесь прошу понять меня правильно), в каком-то смысле, плывет потечению. Она не противопоставляет себя происходящему, но ищет возможностьобустроиться, обжиться в нем. Не изменение доставляет ей удовольствие, ейхочется получать удовольствие от того, что уже есть. Она не завоеватель, онаосваивает то, что завоевано, и в этом ее великая миссия.

Заметки на полях:

«Детские стяжательства взрослых»

У богатых, как известно, свои причуды, но собирательство ктаковым не относится, это явление общечеловеческого порядка. Данная загадочнаяслабость не что иное, как проявление инстинкта соперничества. Если вы вспомнитесвое собственное детство или посмотрите на поведение детей, то непременнозаметите, что юный «собиратель» или «коллекционер» приписывает своим коллекциямсвойство исключительности и в обязательном порядке ими гордится. Отождествляясьсо своей коллекцией, он и сам становится значительным, по крайней мере всобственных глазах.

Так что подобная тактика проистекает из усвоенного нами вдетстве чувства собственной неполноценности, которое мы и пытаемсякомпенсировать таким замысловатым образом. Обладая исключительной коллекциеймеховых манто, моделей автомобилей или, например, тараканов либо кирпичей, мы,что называется, имеем фору перед теми, кто этим «достоянием» не обладает.Впрочем, здесь нетрудно попасться на удочку, поскольку, может статься, другомучеловеку ни то, ни другое не только не грезится во снах, но, вполне вероятно,покажется даже обременительным. Но что нашему подсознанию до подобных мелочей!Мы со своими тараканами исключительны, и баста!