Плакать хотелось от безнадёжности, но я не имела права. Я княжна. Я должна быть выше всего. Сохранять достоинство, которое, по сути, никому кроме меня не нужно.

Скосив взгляд, заметила, что и девушки с восторгом наблюдают за тем. как рулоны уносят в сторону хозяйственных строений.

Тяжело выдохнув, я вернулась с небес на землю. Если уж кто и будет красоваться в новых ярких нарядах, так это любовницы, а уж никак не безногая княжна.

Отъехав от окна, я добралась до своего шкафа и распахнула его. Няня уже успела переложить сюда некоторые мамины наряды, но всё это добро не шло в сравнении с тем, что привезли северяне.

Минуты тянулись, а моё любопытство разрасталось.

Вернувшись к окну, я обнаружила, что девушек там стало значительно меньше, ив основном переминались с ноги на ногу те, кто был стеснительней и скромнее.

Всё ясно: отбор начался.

Князь отбирает новую прислугу.

Дверь, ведущая в замок, распахнулась и на улице показалась уволенные работники. В основном женщины. Они громко роптали и высказывали друг другу своё недовольство. Поравнявшись с прибывшими, стали выговаривать что-то им.

Бедные и без того напуганные девушки и вовсе на телеги полезли. А бабы, видя, что те отступают, ещё больше разошлись.

Во дворе поднялся гвалт.

Женщины голосили и чуть ли в драку не лезли.

Только вмешательство северян прекратило этот беспорядок.

Со стороны выглядело всё это просто отвратительно. Исполняли бы они свои обязанности как надо, контролировала бы я их в полную силу – ничего этого не было.

Сняв с телег оставшихся девушек, солдаты провели их в замок.

Во дворе стало безлюдно.

Помаявшись ещё немного, я поняла, что хочу видеть, как происходит наём прислуги. Мне покоя это не давало. Как бы я ни пыталась от себя это скрыть, но я безумно ревновала Каила к его будущей любовнице. Я хотела видеть ее сейчас, чтобы окончательно очнуться от грёз влюблённости.

Чтобы было привычно больно.

Чтобы сердце вновь очерствело и всё стало как прежде.

Подъехав к двери, поругала себя мысленно за слабость душевную, но всё же выехала в коридор. Чем ближе я подъезжала к лестнице, тем громче становились женские щепотки.

Они все стояли в холе.

Огромной толпой.

Чуть нагнувшись, я выглянула через перила.

Каил сидел в княжеском кресле и с ленцой наблюдал за скопищем девиц. Чуть подавшись вперёд, он ткнул в одну из девиц пальцем и её тут же подвели к нему.

Кривенько ухмыльнувшись, гер что-то у неё спросил. Красавица, кокетливо поправив платочек на плечах, развязала его, демонстрируя огромную грудь. Взгляд Каила опустился в вырез. Выслушав девицу, он махнул рукою и новоиспечённую прислугу увели в сторону комнат для работниц.

Северянин снова откинулся на своём кресле и принялся осматривать девушек. Он явно никуда не спешил.

Меня заметили, я то и дело ловила на себе то робкие, то наглые женские взгляды.

По толпе ползали шепотки. Мне становилось совсем не по себе. Словно я не наблюдаю за наймом работниц. а подглядываю.

Каил снова ткнул пальцем в высокомерную полноватую деваху с пышным задом.

Вызывающе виляя этим самым филеем, она подошла к геру и поклонилась. Из выреза её платья натурально вывалилась грудь, и мелькнули большие коричневые соски. Я сглотнула и, кажется, покраснела от стыда.

Но это чувство тут, похоже, испытывала я одна.

Девка же, выслушав вопрос северянина, что-то принялась с придыханием рассказывать. Он кивнул и указал рукой на дверь, куда отводили нанятых служанок.

Девушка ещё раз поклонилась и бросила на меня вызывающий взгляд. Наглый такой и полный превосходства. Каил заметил это и проследил до того места, куда она смотрит. Наши взгляды встретились. Не выдержав, я откатила коляску назад и вернулась в свою комнату. По щекам медленно стекали горючие слёзы.

Кажется, мой личный ад никуда не делся.

Остаток дня я не покидала комнаты.

Каил закончил отбор прислуги и уехал куда-то с небольшим отрядом воинов. Он пытался со мной поговорить, но я позорно отмалчивалась. А перед глазами всё стояла та девица развратного вида. Её взгляд полный уверенности в собственной неотразимости. Я никогда не смогу так посмотреть. Никогда не буду настолько уверена в себе.

Каил так и уехал, ничего от меня не добившись.

А мне было стыдно за свою глупость и наивность. Княжеское умертвие влюбилось в собственного супруга и теперь не желает его делить с любовницами.

Сжав ладонь в кулак, я с силой ударила по оконной раме.

Легче не стало.

Сложа руки на подоконнике, я опустила на них голову и бесцельно наблюдала, как мужчины на улице разгружают очередной обоз, приехавший примерно полчаса назад. На горизонте показались ещё две крытые повозки. Северяне обживались и, похоже, плотно взялись за замок. Это, конечно. было хорошо. Но только радости я не испытывала, во мне словно умерло что-то.

Я боялась завтрашнего дня.

Вот проснусь, оденусь к завтраку. Спустит меня со второго этажа ви Алеш, отвезёт в столовую. И вот тут мои ладони предательски задрожали. Хумъяр всегда просил своих любовниц присутствовать за столом. Это было странно и нелепо, когда вчерашняя служанка, разряженная в пух и прах. присаживалась за наш стол.

Столько гонора, презрения они выказывали мне и Мояле. Неважно, какой по очереди была эта девушка в веренице постельных грелок, вели себя они всегда одинаково. Словно получили главный приз. Будто жёны уже они, а не я. А через месяц Хумъяр ссылал любовницу куда подальше, и появлялась новая.

За ней ещё одна и ещё.

Нескончаемый поток девок, вываливающих перед князем свою грудь и виляющих задом. Без моральных терзаний, прыгающих в постель после первого же намёка.

Солнце медленно склонялось к горизонту, а я накрутила себя до головной боли.

Мои терзания привели к тому, что открылась рана и проступила кровь. Вместо того чтобы позвать няню или Моялу, переодеться в чистую ночную рубашку и лечь, я обернула спину толстым обрезом старой ткани, которую использовали для перевязки, и сверху скрыла следы своего недуга шалью.

Мигрень разыгралась нешуточная.

Стены на меня давили так, что хотелось бежать. Отъехав от окна, я выбралась в коридор и направилась в сторону лестницы. При этом я медленно крутила обода: даже тихий скрип несмазанных колёс моего кресла приносил массу боли, поэтому я свела этот шум к минимуму.

Я и сама не знала, куда сейчас хочу: проскользнуть в сад к своим любимым елям, а, может, на кухню посидеть за большим резным столом и просто побыть в компании женщин, которых знаю с самого рождения. медленно вращая колеса, я проезжала мимо закрытых дверей, ведущих в гостевые спальни, как вдруг мой слух уловил разговор. Я бы может и проявила такт и не стала прислушиваться, но прозвучало моё имя. Поэтому, остановив кресло, я замерла, глядя на последнюю комнату на этаже, где, как правило, дневала и ночевала личная прислуга князя и княжны.