Однако, если Брюхатов упечет его в каталажку, выдать на-гора сенсационную передовицу не выйдет. Да и не исключено, что полицейский чин хочет слямзить у него лавры разоблачителя жестокого убийцы. Поэтому оставалось одно – бежать, скрываться и опубликовать сенсацию. Победителей, как известно, не судят…

Курицын осмотрелся, подбежал к другому забору, перемахнул через него – и пустился бежать. Как назло, к нему прицепилась свора бездомных собак. И отчего животные, что голуби, что псы, так его не любят?

Позади слышались переливы свистков полицейских, громкие голоса и грохот кованых сапог. Прохор юркнул в проулок, затем снова перемахнул через забор, разом избавившись ото всех преследователей – как двуногих, так и четвероногих.

Он очутился в палисаднике небольшого частного домика. Курицын решил переждать погоню здесь, рассчитывая потом обратиться к начальству, которое наверняка одобрит его план, а узнав, что Прохору удалось установить личность кровавого убийцы, предоставит ему первую полосу в экстренном выпуске.

Внезапно откуда-то сбоку послышался дикий вопль, и Прохор увидел мелькание кружевных юбок. Потом раздался треск, и из кустов появился на ходу застегивающий штаны с лампасами бравый военный.

– Петечка, кто это? – вопросил боязливый дамский голос из-за кустов. – Мой супруг?

Военный, испепелив Прохора взглядом, подкрутил рыжий ус и ответил:

– Нет, Марфуша, не твой муж! А какой-то тип, по-видимому, им подосланный, из которого я сейчас сделаю фрикасе!

И с этими словами, подняв с пожухлой травы саблю, ринулся на Курицына. Тот метнулся в сторону, пытаясь объяснить, что отношения к мужу неизвестной ему Марфуши не имеет. Однако военный, видимо любовник этой самой Марфуши, чьему любострастному акту он помешал, озверел и слушать ничего не хотел.

– Вот тебе, вот тебе! – орал он, пытаясь огреть Прохора саблей, а тот, увертываясь, наконец добежал до калитки, перемахнул через нее и оказался в темном проулке. Прохор притаился под аркой, ведущей на соседнюю улицу, с которой доносились голоса и музыка.

– Туда он побежал! – раздался крик одного из полицейских. Преследователи прогрохотали по соседней улице, минуя арку и не подозревая, что именно за ней находится Курицын.

Внезапно Прохор услышал рычание, обернулся и увидел приблудную шавку, кажется, ту, что плелась в самом хвосте преследовавшей его собачьей своры. Шавка, зарычав, кинулась на него. Прохор оттолкнул ее ногой, шавка взвизгнула, и в этот момент из-за угла выкатились прочие псы. Они с рычанием устремились на Курицына.

А затем калитка распахнулась и оттуда появился темпераментный любовник Марфуши, держащий в одной руке саблю, а в другой пистолет.

– Убью негодяя! – заорал он и подкрепил свои слова выстрелом. Пуля угодила в стену, и на Прохора посыпалась штукатурка.

Не оставалось ничего иного, как выскочить из-под арки и податься на улицу, где его искали полицейские. Убедившись, что они удалились на значительное расстояние, Прохор помчался в обратном направлении. Все же ситуация складывалась не так уж и плохо!

Не успел он это подумать, как из-за угла вывернула полицейская пролетка, в которой находился полковник Брюхатов собственной персоной, а также слепой сыщик Бергамотов. Полковник, узрев Прохора, взвыл:

– Вот он, голубчик! Стоять, мерзавец!

Курицын посмотрел налево, посмотрел направо – а затем, подбежав к каналу, отчаянно сиганул в него. Температура ноябрьской воды была более чем бодрящая, и Прохор, чувствуя, что любимые яркие штиблеты тянут его на дно, с трудом скинул их. А потом, барахтаясь, поплыл на другой берег, откуда доносились музыка и смех.

Вылезши на берег, он, дрожа как цуцик, пожалел, что скинул штиблеты, но что было делать! До него доносились детский гомон, всполохи огня и крики:

– Представление начинается, дамы, господа и уважаемые дети, представление начинается! Наш цирк – самый веселый цирк в империи!

Прохор, миновав рощицу, понял, что угодил на цирковое представление. Его окружали акробаты, клоуны, шпагоглотатели. Воровато оглянувшись, Курицын заметил стоящий неподалеку вагончик. Толкнув дверь, он оказался в жарко натопленном жилище циркачей.

Он заметил в углу чьи-то огромного размера сапоги. Но делать было нечего – натянув их, он схватил висящий на крючке полушубок и выбежал прочь. Однако столкнулся нос к носу с клоуном, который, похоже, был безбожно пьян.

– Это же мои сапоги! – воскликнул тот, икая. – Люди добрые, меня обокрали!

Прохор снова дал деру, но на сей раз в погоню за ним устремились все циркачи, которые не были заняты на представлении. Курицын петлял между вагончиками, до смерти напугал выходившую из одного из них бородатую женщину и подмигнул хорошенькой воздушной гимнастке. А затем влез куда-то под развевавшуюся на ветру ткань.

И понял, что оказался в зверинце. Из клетки на него зарычала пантера, а чуть дальше воинственно хрюкнула огромная черная свинья. Прохор отшатнулся – и увидел, что оперся о клетку, в углу которой мирно дремлет питон.

Пантера снова зарычала, и Прохор от греха подальше вылетел из зверинца куда-то в темное помещение – это были задворки цирковой арены. Там находились трюкачи, готовящиеся к выступлению, и туда же возвращались с арены те, кто свое выступление завершили.

На него никто не обращал внимания, и это было Прохору только на руку. Он заметил, как несколько дюжих мужчин вывели из противоположной двери большую слониху, украшенную яркой попоной. Слониха сопротивлялась, пыхтела и топорщила единственный бивень – второй у нее был на три четверти отломан.

– Арлетта, ну не упрямься, ты же хорошая девочка! – уговаривал ее мужчина в ярком фраке и огромном цилиндре на голове. – Вот, смотри, что у меня есть!

Он сунул ей в хобот что-то из кармана, и слониха, отправив лакомство в рот, соизволила сделать пару шагов, а потом снова замерла как вкопанная.

– Через четверть часа, дамы, господа и уважаемые дети, на арене нашего всемирно известного цирка появится королева животного мира, легендарная Арлетта! – донесся из-за кулис зычный голос конферансье. – Пока же вашему высокочтимому вниманию предлагается выступление наших затейливых канатоходцев!

Прохор собирался уже податься прочь – но тут сбоку выкатился тот самый пьяный клоун и, тыча в него пальцем, заорал:

– Вот он, вор! Обокрасть нас всех хотел! Вяжите его!

Циркачи, до этого Прохора не замечавшие, разом на него воззрились, вперед вышла пара высоченных мужчин, только что без явных проблем перекатывавших по спине пудовые гири.

– Сейчас мы тебя проучим! – проговорили они, засучивая рукава. Прохор обернулся, попятился и налетел на что-то мягкое – это оказался зад слонихи. Та, явно не ожидая нападения с тыла, издала трубный глас и, отпихнув укротителя, ринулась вперед. Прохор кинулся за ней, так как это был единственный путь к спасению.