– Тогда даруй этот титул своей старшей жене Ясминай. Разве ее преданность и любовь этого не заслуживают?

– Рун, – правитель Сантаррема взял девушку за руки и заглянул ей в глаза. Взгляд его был печален, словно бы он предчувствовал отказ. – Ты знаешь о том, что я проклят?

Она вскинула глаза, с тревогой вглядываясь в его лицо. Заитдан кивнул:

– Пойманный нами ифринн Аблис-Марр некогда был пленником моего отца. Сумев освободиться, он наслал проклятье на весь наш род. Мне тридцать шесть, у меня двенадцать жен и двадцать три наложницы – но до сих пор нет детей, Рун! Я последний из своего рода. Все завершится на мне – вот какую месть придумал для нас проклятый ифринн.

– И ты решил, что я сумею это исправить?

Эймир покачал головой:

– Я говорю тебе об этом не для того, чтобы надавить на тебя или попросить о помощи. Я предлагаю тебе остаться, потому что ты стала дорога мне. Я люблю тебя, Рун! – и мне неважно, снимешь ли ты проклятье и будут ли у нас дети. Однако, если ты согласишься, мои придворные, жены, наложницы – кто-нибудь! – может решить, что это лишь отчаянная попытка избежать мести ифринна. Поэтому я хотел, чтобы ты услышала о нем от меня, – и я говорю тебе: причина не в этом.

У Рун закружилась голова. За время, проведенное ею в покоях эймира, Заитданн стал ей бесконечно дорог. Думала ли она когда-нибудь о том, что они могут быть вместе? Если подобные мысли и приходили ей в голову, она отгоняла их как несбыточные и весьма самонадеянные. И вот он стоит перед ней и просит остаться! Стоит ей только сказать «да», и маленькая ведунья, сотворившая столько зла, в мгновение ока станет могущественной эймирани. Более никто не посмеет ее преследовать. Никто не причинит ей зла, не осудит, не посмотрит с презрением – ведь отныне она будет под защитой великого эймира Сантаррема. Разве она это заслужила?

– Давай-ка присядем, – предложил Заитданн, заметив, как она побледнела. Рун позволила увлечь себя прочь от двери и опустилась на краешек роскошного ложа, подле которого она провела столько бессонных ночей. – Подумай, – продолжал убеждать эймир, – мы заберем во дворец твою дочь, и я признаю ее своей перед людьми и богами. Она будет расти под моей защитой, ни в чем себе не отказывая, получит хорошее образование и безграничные возможности. И я клянусь – у нее будет свобода выбора! Никто никогда не принудит ее выйти замуж за того, кого не изберет ее сердце. Никто не станет указывать ей, как жить. Я окружу вас обеих заботой и любовью – видят боги, вам это нужно! Ты больше никогда не останешься один на один с этим миром – он и так причинил тебе слишком много боли. Позволь мне это исправить!

– Я тебя не заслуживаю…

– Не отвечай сейчас, – Заитдан ласково провел кончиками пальцев по ее щеке, стирая непрошенные слезы. – Подумай! Я уже отправил за малышкой людей. Тебе не нужно никуда уходить. Твою дочь скоро привезут во дворец – и вы будете вольны уйти или остаться. Обещай, что подумаешь.

Рун кивнула, всхлипнула и спрятала лицо в ладонях. Эймир Заитдан осторожно привлек девушку к себе и закрыл глаза. Все будет хорошо. Она согласится. Не может не согласиться! Властитель Сантаррема никогда прежде не испытывал тех чувств, что будила в нем Рун. Его влекла не только ее красота, но и ум, душа, убеждения, привычки, победы, ошибки, разочарования – все, что выпало на ее долю, было для него важно. Ему хотелось разговаривать с ней, узнавать ее, спрашивать ее мнение, спорить с ней, соглашаться, смеяться над ее шутками, ловить на себе ее взгляд и самому наблюдать за ней… Мысль о том, что она снова станет скитаться по свету – одинокая, беззащитная, всеми гонимая, с маленькой дочкой на руках – казалась эймиру невыносимой. Тот парень, что отказался от нее, узнав о ее даре, должно быть, просто безумный – иначе он никогда бы ее не оставил! Судя по тому, что Заитдан слышал про так называемых охотников, союз одного из них с такой, как Рун, мог бы стать новым витком развития для всего человечества… Нет, она должна согласиться и остаться здесь, во дворце, – она достаточно настрадалась!

А далеко-далеко в ночи, покинув негостеприимную Норавию, двигался в сторону Сантаррема отряд верных воинов эймира Заитдана, сопровождающий маленькую черноволосую девочку с разноцветными глазами и могучего норавийца, с которым она наотрез отказалась расстаться…

Запах дыма щекотал ноздри, заставляя лежащего морщиться и отворачивать голову, которая, к слову сказать, нещадно болела. Земля более не сотрясалась и не ходила ходуном, да и спина опиралась явно не на твердый камень. Вдобавок ко всему воняло болотом – насколько помнилось Венельду, под защитный купол замка Бодрейва этот запах не проникал…

Вспомнив про колдуна, парень вскинулся и открыл глаза. Он лежал на земле, удобно пристроив голову на чью-то дорожную сумку. Неподалёку и вправду горел костёр, дрова уютно потрескивали, вился дымок.

Венельд огляделся. Крохотный лагерь был разбит у края болот. Вдали виднелись руины замка. От них по поверхности топи вилась хорошо различимая тропка. Прежде её, очевидно, скрывало болото – так же, как купол прятал от глаз замок. Значит, Бодрейв убит? Последнее, что помнилось Венельду, это дикий рев бьющегося в конвульсиях колдуна и падающие сверху камни. Кто-то вытащил его из-под обвала, но кто?

– Очнулся?

Знакомый голос заставил Венельда обернуться. Позади него стоял Гурт, а чуть поодаль мирно щипали траву кони – гуртов здоровенный гнедой и венельдов вороной, которого тот уже и не чаял увидеть. На спине вороного сидел Дарвел и, склонив голову, наблюдал за хозяином. Венельд приподнялся на локте:

– Ты как здесь?

Гурт шагнул к костру, принялся прилаживать над ним котелок. Сокол слетел со спины вороного, приземлился охотнику на колено. Парень протянул руку и осторожно погладил своенравную птицу.

– Дарвел привёл. Если б не он, я бы этот треклятый замок ни в жисть не сыскал.

Венельд улыбнулся. Дарвел, священная птица, преданный друг! Не бросил, не позабыл…

– А конь твой в конюшне у колдуна стоял. На нём я тебя из замка и вывез. Я когда к Топям подъехал, тропка едва виднелась, а над замком будто марево висело. Дарвел сразу туда полетел, пришлось следом в болото лезть.

– Вот уж никогда бы не подумал… Почтенный отец семейства, уважаемый человек, владелец таверны – и вдруг в болото, – хмыкнул Венельд.

– С тобою свяжешься, – буркнул в ответ Гурт. – Вставай, что ли, неча разлеживаться. Живой, и ладно.

– Слушай, – вспомнил вдруг Венельд. – Там в покоях колдуна ещё один человек был. Он спасся?

Гурт нахмурил кустистые брови:

– Так он был с тобой? Я, как тебя вытащил, вернулся за ним, но его уже не было…

– Ну, значит, живой, – кивнул Венельд. – Нет, мы пришли не вместе. Я вообще мало что помню с того момента, как Жнецы взяли нас с Туром в плен.

– Так и Тур здесь? – вскинулся Гурт.