– Зачем они это делали?

– Дамп их знает. Точнее, шам в данном случае. Скорее всего, что это он их и заставил наложить на себя руки, в соответствии со своей извращенной фантазией. Знаешь, я все больше склоняюсь к тому, что все происходящее в этой проклятой больнице – какой-то культ. Ты не заметил ничего необычного в местных вояках?

– Нет. Ну, кроме того, что они какие-то… сами не свои, что ли.

– Зомби, что ж ты хочешь. Марионетки во власти ментальной силы шама. При этом, если ты заметил, некоторые раны на телах этих марионеток точно были получены не в бою – слишком уж правильный рисунок у этих отметин. Скорее всего, это шрамирование.

– Что? – не понял Бор.

– С живого тела тонкими полосками снимается кожа для того, чтобы получить четкие шрамы, складывающиеся в рисунки, почти всегда несущие ритуальный смысл.

– Ну да, я заметил, – согласился Бор. – Только значения не придал. А вот у дампов ничего такого не было.

– Этих шрамировать бесполезно, – махнула рукой Лия. – Поверхность их тел постоянно гниет и обновляется, попробуй сделать на таком долговременную отметину. Но у тех дампов, что лезли в атаку, на тряпках те же рисунки есть. Кровью написанные.

– А я думал, это просто брызги такие…

– Не просто. Помимо этого есть еще одно наблюдение. Помнишь того нео и маркитанта? Их взгляды были все время как бы затуманены и прояснились лишь перед смертью. Это шам отпустил их за ненадобностью. Было еще несколько зомби с таким взглядом, в основном люди. Но у большинства марионеток глаза горели кровожадностью, азартом, фанатизмом.

– Действительно, было, – кивнул громила. – И как это ты все замечаешь? Я в горячке только и думал, как бы покрепче по очередной роже треснуть.

– Опыт, – пожала плечами Лия. – Со временем все подмечать будешь. Так вот, насчет этих фанатиков. О шамах у меня информации мало. Но одно я знаю точно – ничто в этом мире не берется из ниоткуда и не исчезает в никуда. И как мы с тобой не можем без отдыха размахивать мечами, так и шамы, воздействуя на чужой разум, расходуют резервы своего организма. Вчера, когда этот гад долбанул меня по мозгам, я чуть не умерла. Потом он ударил повторно, но уже с меньшей силой… Так вот представь: получается, что ему надо постоянно держать под контролем огромную армию, но это будет нещадно сжирать силы и здоровье шама и рано или поздно даст осечку. Гораздо проще один раз капитально промыть мозги пленников – и они без ментального контроля сделают все, что им прикажут. Превратить разумное существо в ходячую мясорубку, убивающую ради убийства, можно и без способностей к телепатии… Как видим, со многими здесь этот прием сработал. Но некоторые особо эффективные бойцы, вроде нео или того маркитанта, обладают очень сильной волей. Таким мозги промывать запаришься. Поэтому свою элиту шам контролирует лично, а остальные – просто фанатики, члены культа, придуманного хозяином Ховринской больницы. Всего я не знаю, но, на мой взгляд, общая картина такая.

– Если ему нужна армия, зачем он приказывает своим марионеткам убивать самих себя? – в недоумении спросил Бор.

– Скорее всего, это часть культа. Причем, его хорошо продуманная часть. Шамы достаточно умны для того, чтобы просто так посылать на смерть своих марионеток. Скорее всего, в практическом отношении таким вот извращенным способом здесь решается вопрос пропитания. Жрать-то шаму надо, да и зомби без еды недолго смогут выполнять его волю. А эта шахта – просто склад пропитания. Очень удобно. Послушная кукла сама пришла, сама прыгнула куда надо, сама зарезалась. Лежит себе, тухнет, ждет оголодавших. Насколько я знаю, многие шамы, дампы и руконоги предпочитают кушать не свежее, а именно хорошо провонявшее мясо.

– Ф-фу, – поморщился Бор. – Гнилье жрать… Ну и твари. Жестокие, мерзкие твари.

– Точно, – согласилась Лия. – И что-то мне подсказывает, мы еще не раз столкнемся и с ними, и с их жестокостью, прежде чем найдем в этих лабиринтах нашего шама.

* * *

Лия не ошиблась. Битвы с кадаврами шама сменялись жуткими, леденящими кровь картинами невообразимой жестокости. Да и среди самих зомбированных все чаще встречались индивиды, над внешностью которых нехило поэкспериментировали, зайдя намного дальше шрамирования.

Вот ссутулившаяся женщина с перекошенным лицом роняет обрезок ржавой трубы и, захлебываясь кровью из рассеченного горла, падает на пол спиной кверху. Лия, сразив нападавшую, еле увернулась от короткого дротика, брошенного ребенком с виду лет пяти от роду. Самым неожиданным был не бросок, а то, что малолетний метатель был просто пришит суровыми нитками к спине зомбированной, напоминая живой рюкзак с невероятно гибкими, длинными руками, словно лишенными костей.

Промахнувшись, ребенок схватил второй дротик, которыми, как оказалось, была унизана вся свободная часть спины перекошенной, похожая на подушку для иголок. Ждать второго броска Лия не стала, вогнав стрелу в переносицу жуткого мутанта.

Вот из-за угла неожиданно вывернулся невероятно высокий, тощий кадавр с изуродованной мордай. Нос, веки, губы и уши кадавра были хирургически удалены со своих законных мест и нанизаны на веревку, которая подобно ожерелью болталась на его тонкой, длинной шее с огромным кадыком.

Кисти рук у колченогого доходяги отсутствовали вообще, а от предплечий остались лишь кости, заточенные на манер двузубых копий и торчащие из культей, утыканных гвоздями и перетянутых колючей проволокой.

Лишь клокочущий адреналин не позволил Бору проблеваться при виде сего творения сумасшедшего хирурга. Но, даже разрубив тощего урода крест-накрест двумя ударами черного клинка и уже сойдясь в схватке с двумя рослыми вормами-близнецами, громила все еще видел перед мысленным взором не двух мутантов-крепышей, явно побывавших в Полях Смерти, а все тот же костлявый ужас. Какому же больному уроду могло прийти в голову так изуродовать живое существо?..

Пока слегка задумавшийся Бор рубился с вормами, на Лию обратил внимание нео, тело которого было полностью лишено волосяного покрова и сплошь покрыто шрамами от ожогов и порезов. Некоторые шрамы вздулись и почернели от поразившей их гангрены, другие пока еще только обильно гноились. Кстати, тоже оружие. Если расковырять такое когтями, а потом кого-нибудь слегка оцарапать, сепсис точно обеспечен. Лысый обезьян догадку девушки подтвердил немедленно. Оскалившись, рванул когтями два гнойника, громко взревел и бросился на девушку, раскинув лапы в стороны.

Подпускать гнойную тушу на расстояние удара коротким мечом девушка не собиралась. Опасно. Тратить стрелы и патроны – тоже не панацея. Управляемая кукла не чувствует боли, и если ее сразу не завалишь, то пиши пропало. Так что девушка не нашла ничего лучше, как прыгнуть в сторону, к валяющейся на полу алебарде дампа, зарубленного полминуты назад. Приземлилась, перекатилась, схватила алебарду обеими руками и уперла древко в пол, принимая разогнавшегося нео на древко так же, как некоторые отчаянные головы охотятся на подросших детенышей жука-медведя. Правда, там на промысел выходят матерые мужики с крепкими рогатинами, а здесь – девушка с непроверенным оружием. Треснет древко – и все, никакая выучка не спасет от гнойных когтей озверевшего мутанта.