Арэнк вздохнул и отпустил её. Они вместе вышли из воды, но на берегу он опять поймал её взгляд.

– Я пойду, – сказал Арэнк, но так и продолжал смотреть, словно надеясь, что она остановит его, но Аламеда кивнула.

Он уходил, а с её губ едва не срывалось его имя. Аламеда знала, стоит ей только произнести его – и Арэнк вернётся, заключит её снова в объятия и уж тогда, наверное, больше не выпустит, что бы она ни говорила. Стоит только окликнуть его – он останется и никогда не уйдёт. Но в удаляющейся фигуре она снова видела силуэт Роутега, и понимала, что на самом деле только за ним бы побежала, чтобы вернуть его к озеру.

Аламеда позволила Арэнку уйти, а подходя чуть позже к поселению, вдруг увидела, как он сидит один возле потухшего костра, а рядом с ним, выйдя из темноты, садится Муна…

* * *

Шли дни, Арэнк больше не приходил, и Аламеда всё чаще видела, как Муна заговаривает с ним, но понимала, что не может держать на неё злости: та всего лишь боролась за свою любовь. Однако Арэнк, слушая Муну, глазами блуждал где-то далеко, словно надеясь поймать на себе ещё чей-то взгляд.

Той ночью Аламеда проснулась, снова увидев во сне Роутэга и долго лежала с открытыми глазами, смотря через квадрат окна на две зеркальные луны.

– Забери меня отсюда, Роутэг, или отпусти навсегда, – проговорила она шёпотом в тишине спящей хижины.

Аламеда долго не могла уснуть. У противоположной стены мерно дышала Нита, сопел с открытым ртом Лони, а снаружи шуршал листвой ветер и тихо щебетала одинокая птица… Птица? – спохватилась Аламеда и села в постели, прислушиваясь. Несмелая, но отчётливая трель раздалась за окном. Девушка бесшумно встала и вышла из хижины.

Ночь заливала своей чернотой просветы меж листьев, забиралась в нос прохладной свежестью, закладывала уши звенящей тишиной. И вдруг снова чирикнула птица… Аламеда подняла голову, всматриваясь в темноту, но так ничего и не увидела. А, возможно, ей только причудились?

Ещё долго она сидела у дверей, с тревожным чувством вслушиваясь в лесные звуки, но невидимая птица молчала. А если правда? Неужели Мокрун ушёл из водной чащи? Уговор был, что он останется, пока не будет закончено судно… но ведь оно готово! Арэнк сам сказал. Смоляное покрытие высохло. Осталось только понять, как сделать лодку устойчивей, но разве это забота водного Духа? Если он действительно уже покинул топи, значит, скоро сюда проберутся чудовища, и племени придётся несладко. Нужно уплывать как можно быстрее, иначе им будет не выбраться из чащи. Аламеда вскочила и побежала к берегу. Она хотела своими глазами убедиться, что Мокруна больше нет в водном лесу.

Чернота неба начала потихоньку иссякать, оно становилось чуть светлее, чем плотные тени деревьев, и по этим контрастам Аламеда легко нашла дорогу к берегу.

– Мокрун! – позвала она, ступая по влажному песку и прислушиваясь к своим ощущениям, но больше не чувствовала присутствия водного создания. Ничто больше не защищало холм.

Внезапно она заметила, как возле Великана протянулась тень. Аламеда подкралась ближе, подобрав по пути оставленный кем-то из мужчин топор. Неужели какая-то тварь успела проникнуть в чащу? Девушка пригляделась и вдруг увидела человека в подвёрнутой на руках и ногах одежде, он с интересом осматривал лодку, обходя её кругом. Как? – удивилась Аламеда. Она что, спит? Он же пообещал не появляться здесь.

– Доктор, зачем ты пришёл? – спросила Аламеда приблизившись, но так и не выпустила из рук топор. – Я знаю, что не сплю, ты нарушил наш уговор…

Он обернулся.

– Я ждал тебя.

– Зачем? – насторожилась Аламеда.

– Не бойся, я так и не выяснил, как убивают в состоянии самогипноза, можешь оставить топор, – Доктор сел на обрубок бревна и, запустив руки в волосы, вздохнул: – Вот уже два месяца я не вижу Лиз. А ты – единственное, что ещё связывает меня с ней. Если бы я не нашёл тебя здесь, это означало бы одно – ты уже вернулась и завладела её телом, но, к счастью, ты пока не ушла отсюда. Для меня это хоть какое-то, но утешение.

Аламеда положила топор на песок и села чуть поодаль. Оба молчали.

– Тебе понравилась наша лодка, Доктор? – спросила она.

– Суда – моя давняя страсть, – ответил он, разглядывая роспись на корпусе. – Галеоны, каравеллы, галеры и канонерки… – последовал перечень незнакомых Аламеде названий. – В детстве я мечтал покорять океаны, но, повзрослев, решил, что не гожусь на роль морского волка, – он помолчал мгновение. – Ошибаюсь, или судно действительно вырублено из цельного ствола?

– Не ошибаешься, это было древнее дерево, упавшее с оползнем, – ответила Аламеда. – Лодка готова, но нам не удаётся сделать её устойчивой. Она накреняется на волнах.

– Можно взглянуть? – привстал Доктор.

Аламеда кивнула, и он, зайдя босыми ногами в воду, взобрался на мостки, осмотрел весь корпус, нос и корму, затем запрыгнул в лодку, прошёлся, с интересом изучая устройство рулевого весла, и спустя какое-то время, вернулся на берег.

– Никогда не видел ничего подобного. Внешне судно напоминает скандинавский корабль-дракон, но гораздо шире, к тому же оно вырублено из цельного ствола, по типу каноэ.

Аламеда смотрела на доктора, не очень хорошо понимая, о чём он говорит.

– Ты знаешь, как сделать так, чтобы оно не опрокидывалось? – спросила она.

– Нужно правильно загрузить судно, это повысит его остойчивость. Накренённое волнами, оно легко восстановит положение равновесия, – Доктор говорил, будто сам с собой, и жестикулировал руками, но Аламеда с первых же его слов потеряла нить разговора. – Толщина дна в корпусе достаточна для того, чтобы поместить в нём с двух сторон бочки, заполненные водой, – продолжил он. – Так с помощью балласта центр тяжести опустится ещё глубже. Вес воды будет противодействовать боковым ударам волн. Это поможет уменьшать качку…

– Я не понимаю тебя, Доктор, – прервала Аламеда, удивляясь, с чего вообще он решил ей помочь.

– Подожди, сейчас, – он подобрал прутик и, попутно давая пояснения, принялся рисовать на сыром песке, но подальше от берега, чтобы изображение не смыло волной. – Видишь, бочки с водой, здесь и здесь. Вода в них не даст судну слишком раскачиваться.

Он объяснил ей всё в третий раз более простыми словами, и, кажется, она поняла.

– А ещё вы можете поставить мачту и прикрепить к ней полотняной парус, чтобы судно шло быстрее. Попутный ветер будет толкать лодку вперёд, – он нарисовал высокую палку посередине лодки и прямоугольный лоскут, привязанный к ней.

– Почему ты помогаешь мне? – Аламеда внимательно изучала его спокойное лицо. – Ты же не подумал, что я взамен исполню то, о чём ты просил?

Доктор пожал плечами.

– Нет, не подумал… Просто тот, кто построил это судно, вложил в него душу, сразу видно, и очень хочет, чтобы оно поплыло. Так пусть поплывёт.

Когда доктор ушёл, за деревьями уже забрезжил несмелый рассвет. Аламеда решила, что пока свежи ещё рисунки на песке, нужно поскорее показать их Арэнку. О птице тоже следует рассказать. Племени пора уплывать отсюда. Аламеда вдруг задумалась, что будет, если они и правда отыщут Водные Врата? В какой мир она бы хотела попасть? Вернулась бы в свой, представься ей этот выбор, ради мести, или же… Арэнк мечтал, чтобы они вдвоём вошли в Водные Врата. А что если это её судьба, а она ей так отчаянно противится?