Дома, развернув пакеты, я обнаружил в них полпалки полукопчёной колбасы и грамм четыреста сыра, а ещё — чек, согласно которому, я всё это оплатил. Ну… кажется, неплохо вышло!

Глянув на часы, сдавленно выругался, и чуть поколебавшись, сделал выбор в пользу ванной, а не остывающей на подоконнике овсянки, заботливо прикрытой крышкой. Жрать охота, как не в себя… Тренировка, потом работа… а я организм молодой, растущий!

В посёлке, наверное, я бы сделал выбор в пользу пожрать, а здесь, в Москве, в новой и не самой простой школе, ко мне присматриваются и… да, принюхиваются. Девочки уж точно!

Стоит один раз показать себя как-то не так, и всё. Подростки безапелляционны, а уж как легко в этом возрасте навешиваются ярлыки, я знаю не понаслышке.

— Да сколько можно! — визгливо обрушилась на меня престарелая мегера, караулящая у двери в ванную комнату, — С вами, Савеловыми, никакого счётчика…

Дверь в комнату захлопнулась перед её носом, и, опешив, через пару секунд бабка разразилась проклятьями, мешая в одну кучу мою и нашу невоспитанность, еврейство, счётчик и почему-то — неустройства в экономике. Здесь, как я понимаю, классическое «Если в кране нет воды — воду выпили жиды…», помноженное на склочный характер и неустроенную личную жизнь.

Сразу, по примеру одноклассников, одевшись в рабочее, выскочил из комнаты и запер её на ключ, с трудом игнорируя вопли соседки. Из двери квартиры я выскакивал под классическое…

— Я на вас жаловаться буду! Участковому! И в школу твою напишу, что ты старших не уважаешь! Я вас выведу на чистую воду! Всё про вас…

Чёртыхнувшись про себя, и понимая прекрасно, что эта, вероятнее всего, напишет, а в школе, если я правильно понимаю советские реалии, просто обязаны будут отреагировать. Ну там… педсовет, на вид поставить…

— Карга старая… — негромко облегчил душу, выскочив на улицу, и, снова поглядев на часы, припустил было бегом, но через несколько десятков метров остановился, чертыхаясь. Рабочие ботинки, чтоб их… это может и безопасно, но, сука, в них не побегаешь! Чёрт его знает, по каким меркам их кроили…

В животе настойчиво буркнуло, и я решил пойти через Третьяковский проезд, где в это время как раз выкатывается тележка с пирожками, а тамошняя подательница благ, ко всему, тётка очень чистоплотная. Последнее, несмотря на декларируемые лозунги и часто встречающиеся плакаты, призывающие мыть руки и соблюдать гигиену, встречается не везде.

Несмотря на утро, у вкусно пахнущей тележки уже небольшая очередь из пенсионера, неторопливо и вкусно выбирающего себе перекус, советуясь с продавщицей и сомневаясь, и компании молодых, чуть за двадцать, лохматых парней, модно одетых и негромко переговаривающихся между собой на сленге.

— … на хату никак — шнурки в стакане, — делился наболевшим паренёк с жидкими усиками, чьё лицо показалось мне смутно знакомым, — ну и два часа хиляли по Бродвею, а побараться так и не вышло[i]!

— Факмен! — засмеялся второй, — А я просто надринчился до крейзы[ii]!

— Ну и кто факмен? — огрызнулись усики, — Я не в этот раз, так в следующий, а ты…

— Два с повидлом, — сообщаю продавщице, раз уж подошла моя очередь, и, взяв пирожки, пошёл дальше, силясь понять — показалось мне, или эти неопрятные парняги, действительно, в будущем кто-то там… с именами?

Впрочем, сдался я быстро! А какая, собственно, разница?

— Хотя… — оглянувшись ещё раз, я хмыкнул, и, укусив наконец пирожок, пошёл дальше, развлекая себя мыслями о том, что, зная, пусть даже нетвёрдо, имена будущих знаменитостей русского рока и эстрады вообще, можно очень легко влиться в эту тусу.

Не так, чтобы очень надо… а просто, чтобы потом, лет через двадцать-тридцать, можно было небрежно пожимать плечами при разговорах о них. Дескать, ну да, знаю… с этим пил на квартирнике, и этим, и с этим… да, приятельствовали…

… а эту вообще — того… в разных позах!

— Не то, чтобы мне это очень надо… — проговариваю я, задумываясь — а почему бы, собственно, и нет? Бегать за ними специально я, пожалуй, не стану, а так… Сведёт судьба, так и хорошо, а нет, тоже не расстроюсь!

Это всё пока андеграунд, и пусть не все они, но добрая половина — вот… Не каждый день и даже не каждый месяц здесь бывают, но Третьяковский проезд собирает лабухов всей Москвы. В основном джазовые, но вообще, как меня просветили одноклассники, всякие бывают.

А совсем уж всякие — на Арбате, что как бы тоже не слишком далеко!

Настроение стало чуть получше, и дальше я пошёл, так и этак прикидывая свои возможности по вливанию в тусовку, ну и, самое главное — по возможности стать в ней достаточно заметной фигурой. Ну… иначе-то и не интересно!

Просто так? Так я от них не фанатею ни разу… но вот возможность вписать своё имя в историю музыки греет душу. Да, греет! Себе-то чего врать?

Культовой фигурой и историческим персонажем я хочу стать совсем не в музыке, но если можно вот так, едва ли не походя, то почему бы и не да? Да и потом, кто знает, может быть, эти знакомства пригодятся мне в будущем⁉

Чёрт его знает… с одной стороны, я ни разу не музыкант, а электронная музыка, альтернатива или рэп, которые я слушал там, вряд ли зайдут в шестьдесят седьмом! Это, чёрт бы его… даже не андеграунд, а что-то, что по нынешним меркам — вообще за гранью!

С другой стороны — то, что я принципе слушал музыку и имею хотя бы самое общее представление о её развитии, уже в плюс. Да и пусть обрывочно, кусками, но знаю биографии некоторых музыкантов, и наверное, смог бы, при некоторых усилиях, так же из кусков, собрать то, что будет… или станет?

А, не суть… В общем, потенциальные хиты. Правда…

Я аж замедлил шаг.

… всё больше англоязычные! А это как минус, в реалиях Советского Союза, за полной бессмысленностью и невозможностью нормально монетизировать воровство интеллектуальной собственности, так и в плюс — за пределами страны.

Вряд ли на этом получится заработать очень уж серьёзные деньги, ибо к хитам, как я понимаю, должна прилагаться немалая толика удачи, и конечно же — исполнители. Но в принципе…

А ведь я, пусть так же, кусками, знаю немало важной информации, на которой можно сделать деньги! В теории в основном… не понимаю, как, например, можно сделать деньги на Уотергейте[iii], не будучи банкиром и политиком, и не засветившись до состояния рентгеновского снимка перед всеми спецслужбами разом.

Засветиться же я не