– Да, я настоял на заказе, – сообщил Гиль Фриш тоном, ровным как кардиограмма мертвеца. Похоже, гематр прикладывал большие усилия, чтобы мертвец не ожил. – Нет, я не просчитал последствия в полном объеме. По ходу дела возникло множество факторов, не поддающихся учету.

– А сейчас ты в состоянии… – начала Магда.

Ее перебил Пробус:

– Друзья мои! Не кажется ли вам, что нашему драгоценному, нашему гостеприимному, нашему несравненному хозяину, – широким жестом помпилианец указал на Пшедерецкого, – категорическим образом безразличны мелкие внутренние распри нашего спаянного коллектива? Он не имеет к ним ровно никакого отношения…

– Не имеет?! Это он-то не имеет?!

Когда все уставились на Диего, маэстро понял, что брякнул лишнего. Отступать было некуда: сказавший «а» да скажет «б».

– Он – родной брат Карни!

– Он убил Энкарну де Кастельбро.

Диего Пераль с Гилем Фришем произнесли это в унисон: плохо сыгранные актеры в скверной постановке. Над столом тучей, готовой в любой момент полыхнуть молнией, сгустилась гнетущая тишина. Громоотводом, сам того не желая, послужил рыжий невропаст:

– Девушка из кошмара? Вы ее брат?

– Вы ее убили?! – охнула Анджали.

– Если вы еще раз…

– Назовете…

– …донью Энкарну…

– …мою сестру…

– Девушкой из кошмара…

Встав, как по команде, Диего Пераль и дон Фернан с яростью объявили:

– Пеняйте на себя!

– Да, конечно, – рыжие плохо умеют бледнеть, но у невропаста получилось. – Простите!.. простите меня…

Фриш назвал дона Фернана убийцей, думал Диего, остывая. Зачем? Обвинил прилюдно, во всеуслышанье… Откуда он знает? Впрочем, откуда – не важно. Вычислил, гематры это умеют. Ну да, обвинение – оружие. Теперь дон Фернан даже в ипостаси Пшедерецкого ясно понимает: в случае серьезного конфликта у коллантариев есть, чем его прижать. Заодно хитроумный мар Фриш обезопасил себя: про убийство известно всему колланту. Реши мстительный дон Фернан избавиться от гематра, это ничего не изменит. Но чего мар Фриш хочет от Фернана-Пшедерецкого? Что гематр еще успел рассчитать?

– Ласточки вы мои! – в голосе Пробуса звенело неподдельное отчаяние. – Стрижи-воробушки! Не надо ни на кого пенять! Не надо никого пырять, на что вы оба мастера! Сестра, жена, колечко на пальчик, ножик под ребра – милые бранятся, только тешатся! Дела семейные, мы ни при чем. У нас, извините, свой цирроз печенки!

– Мало нам покойницы в колланте, – буркнул рыжий. – Еще и фаги на нас охоту объявили! Слетелись, как мухи на… Думаете, стая к Китте случайно подтянулась? Ага, держи карман шире…

Дон Фернан перебил невропаста:

– Позвольте, сеньор. Вы и так сегодня болтаете без умолку. Дамы и господа, вы – коллант, это ясно без визитной карточки. Вы силой утащили меня в космос, в вашей компании оказалась донья Энкарна… У меня масса вопросов самого неприятного свойства. Я задам их позже, когда сочту нужным. И будьте уверены, я добьюсь ответов. Сейчас я удовлетворюсь скромной ролью слушателя, но прошу не очень-то рассчитывать на мою скромность.

– Я, – мар Фриш принял вызов, – отвечу на все ваши вопросы.

– Когда?

– Когда вы сочтете нужным их задать.

Выдержав паузу, выверенную до секунды, гематр дождался, пока внимание присутствующих сфокусируется на нем, и продолжил:

– Прежде, чем намечать план действий, нам следует разобраться, что произошло с нашим коллантом.

– Вы уже разобрались, бесценный вы мой?!

– Я могу только предполагать. В данном случае – с вероятностью семьдесят три и одна десятая процента.

– Отличная вероятность, дружище! – помпилианец отсалютовал гематру чашкой. – Просто замечательная! Ну же, не томите нас!

Над столом кружила одинокая муха. Жирная, черная, с синеватым отливом. Откуда она взялась зимой, пускай даже в тепле – бог весть. Жужжание злодейки слышали все. Муха выписывала петли, уносилась к окну, возвращалась – и никак не могла выбрать, куда ей сесть. Стол ломился от деликатесов, муха угодила в трагическую ситуацию осла, умершего от голода меж двух охапок сена. Наконец она выбрала лучшее из лучшего – и уселась на макушку рыжего невропаста.

Как мухи, вспомнил Диего слова рыжего. Как мухи на мёд, а скорее, на дерьмо. Мухи летят на запах. А фаги? Стая звероподобных бесов? Рой комарья?! Что притягивает их? Словно подслушав мысли маэстро и обидевшись не на шутку, рыжий хлопнул себя по темени. Муха зажужжала и взвилась под потолок.

Фриш только этого и ждал:

– Мне придется прибегнуть к аналогиям из области биологии. Хищники в первую очередь нападают на слабых и больных животных. Также они атакуют других хищников, если те вторгаются в их охотничьи угодья.

– Мы больны?!

– Наш коллант – хищник? Другой хищник?

– Почему нас раньше не трогали?

– Вы сами ответили: наш коллант болен. Мы подхватили вирус; если угодно, волновой вирус. С момента заражения мы стали для фагов хищником, разгуливающим на чужой территории. Больным хищником, если угодно.

– На что вы намекаете, сеньор?

По позе дона Фернана, по жестким ладоням, упершимся в стол, делалось ясно: если ревнитель чести Кастельбро решит, что сравнением с вирусом гематр оскорбил донью Энкарну – расплата последует без промедления.

– Сеньоры, я никого не хотел оскорбить, – заученным жестом Фриш поднял руки, как при сдаче в плен. – Я приношу вам свои извинения. Вашу реакцию я предвидел, но выбранная мной аналогия наиболее точна и доступна для понимания. Еще раз: это всего лишь аналогия. Лично к донье Энкарне она не имеет прямого отношения.

– Ваши извинения приняты, – кивнул дон Фернан.

– Хорошо, вы правы, – поспешил встрять миротворец-Пробус, разряжая обстановку. – Коллант инфицирован, мы испускаем лучи заразного спектра, за нами гоняются все фаги Ойкумены. Великий Космос! Кто возьмется нас вылечить? Где найти такого доктора?!

Мар Фриш обвел взглядом собравшихся:

– Есть такой доктор. Доктор теоретической космобестиологии, профессор…

Господи, беззвучно вскричал маэстро. Да он же шутит! Знать бы, почему, но вид бесстрастного гематра, демонстрирующего за завтраком чудеса остроумия, был для Диего как нож острый. Теоретическая космобестиология? Маэстро хорошо помнил свое потрясение, когда он впервые наткнулся в вирте на фамилию Штильнер и поразился области знаний, в которой подвизался ученый муж. И в страшном сне Диего Пералю не привиделся бы такой монстр. Славное имечко, подумал он. Славное имечко для ангела с мечом карающим: теоретическая космобестиология. Подскажу отцу, пусть вставит в пьесу.

– Имя! – не выдержал помпилианец. – Имя, брат, имя!