— Сколько лет уж прошло, как я потерял глаз, а только ты одна трогала меня вот так.

Я нахмурилась, приложила ладонь к его щеке, не думая, шрам под пальцами или обычная кожа.

— Как — так?

Он посмотрел на меня так, словно я должна была сама понимать.

— Мы Неблагие. То, что другие считают дефектами внешности, у нас ценится, — сказала я.

— Только не у сидхе, — заметил Рис. — Отмеченный шрамами сидхе — живое напоминание о том, что совершенная красота может быть загублена навеки. Я как призрак в зеркале, Мерри. Я напоминаю всем, что мы теперь всего лишь долгоживущие, а не по-настоящему бессмертные.

— Я тоже, — сказала я.

Он опять улыбнулся, плотней прижимаясь щекой к моей ладони:

— Вот потому я и думал, что мы станем хорошей парой.

Я нахмурилась:

— Что?

— Разве не помнишь? Я тебя пригласил на свидание, когда тебе было шестнадцать.

— Помню. — Я опустила руку. — Помню, что ты пытался уговорить меня на секс, за что нас обоих казнили бы.

— До акта я бы не довел. Мне просто хотелось узнать, в кого ты пошла из твоей родни.

Я нахмурилась сильней:

— Как это?

Он улыбнулся с нежностью.

— По твоей реакции на мои заходы… — На этом слове он приподнял бровь, и я рассмеялась. — …я собирался решить, разговаривать ли с твоим отцом.

До меня дошло, куда он клонит.

— Ты просил у моего отца разрешения стать моим женихом?

— Я просил его рассмотреть мою кандидатуру.

— Ни ты, ни он мне ни слова не сказали!

— С самого начала ясно было, что твоим сердечным избранником мне не стать. В шестнадцать лет ты любила Галена, а не меня. А потом твой отец отдал тебя Гриффину, и если бы ты забеременела, тем бы все и кончилось.

При упоминании бывшего жениха я помрачнела. Через несколько лет после помолвки он меня бросил. Сказал, что я для него слишком человек, что во мне слишком мало от сидхе. Он только одного не предусмотрел: что как только он меня бросит, Андаис заставит его вернуться к целибату, как и всех прочих стражей. Он попытался влиться в мой маленький гарем, а я его прогнала. Цель у него — только секс, не важно с кем. Меня он не любит. Я точно знаю.

Чего я не ожидала — это что он продаст газетам наши довольно интимные фотографии. Я его когда-то любила, но не знаю теперь, любил ли он меня хоть когда-нибудь. Он продал снимки и сбежал из страны фейри. Насколько мне известно, длинные руки родины до него пока не дотянулись. Насколько мне известно. Я не спрашивала. Я его любила — пусть давно, — и не хочу знать, как он умер, и получить его голову на блюде тоже не хочу. От тетушки Андаис такого подарка — или чего похуже — ждать можно.

Рис тронул меня за лицо, повернул к себе.

— Не надо мне было его вспоминать.

— Прости, я его почти уже забыла…

— Пока я не напомнил, — сокрушенно сказал Рис.

Китто чуть пошевелился у моего бока. Он было так притих, что я едва не забыла о его присутствии. Он умел быть незаметным, но лежать голым в постели со мной и Рисом, и никак о себе не напоминать… Я начинала думать, что это своего рода магия. Если так, то это не магия сидхе. Змеегоблинам часто поручали разведку, особенно разведку на местности. Может быть, это их природный дар — оставаться незаметными, если они того хотят.

Я испытующе посмотрела на Китто, но вслух спрашивать не стала. Китто не поверил бы, что наделен магическим даром, даже если и впрямь наделен. Он считал себя беспомощным и бессильным, и с этого его было не сбить.

— Наверное, мне надо уйти, — сказал он.

— Здесь твоя комната и твоя постель, — напомнил Рис.

— Да, но я могу поделиться ими с другом, даже если меня в компанию не берут.

Рис протянул руку через меня и потрепал Китто по плечу.

— Спасибо за щедрое предложение, Китто, но на секс я сегодня не рассчитываю.

— То есть как? — удивилась я.

Рис улыбнулся.

— Твои мысли слишком заняты сегодняшними событиями, королеве так и положено. Хорошо для правителя, плохо для секса.

Я открыла рот возразить, но он взял меня рукой за подбородок:

— Все нормально, Мерри. Может, нам только и нужно, что обняться и полежать. Просто близость, ничего другого.

— Рис…

Он накрыл мне губы ладонью, прикоснувшись очень легко:

— Все хорошо, правда.

Я поцеловала его ладонь и отвела ее в сторону.

— Я поняла уже, почему не Гален. В политике он безнадежен. Но ты — ты-то в политике как рыба в воде.

— Благодарю за комплимент.

— Так в чем причина?

— Почему твой отец не выбрал меня?

Я кивнула. Китто соскользнул с кровати:

— Это дела сидхе.

— Останься, — попросил Рис.

Китто остановился в нерешительности.

— Принц Эссус сказал мне, что смерти в твоей жизни достаточно. Он хотел, чтобы парой тебе стал тот, чья магия основана на жизни.

— Магия Гриффина — магия красоты и секса.

— И она отвечает тем способностям, которые надеялся видеть в тебе твой отец. — Рис погладил завитки моих волос. — Ты такой и выросла.

— У гоблинов, — вмешался Китто, — красота и секс бесполезны. Они бы только обрекли тебя на рабство у более сильного, у способного драться. Твоя магия, Рис, ценилась бы куда больше таких никчемных игрушек.

— Эссус хотел для своей дочери чего-то помягче, — сказал Рис.

— Дойла он никогда бы не выбрал, да? — спросила я.

— Ему и в голову не пришло бы, что королева когда-нибудь отдаст своего Мрака. Но да, я думаю, что если он счел меня слишком темным для брака с его дочерью, то и Дойла рассматривать бы не стал.

— Я даже не думала, кого из моих стражей выбрал бы для меня отец…

— В самом деле? — спросил он.

— В самом деле.

Китто подобрал с пола свои джинсы.

— Поговорите наедине, я пойду.

— Останься, — снова попросил Рис, — Помоги мне разобраться, почему именно к тебе приходит Мерри, когда ищет покоя. Она не тянется ко мне сердцем, и никогда оно из-за меня не забьется сильнее. Мне тоже надо найти место в ее жизни. Научи меня, подскажи мне новую роль в ее жизни.

— Я не буду учить тебя, как занять мое место. Если ты его займешь, куда деваться мне?

— Нет, таким нетребовательным, как ты, я никогда не буду; у меня ни характера такого нет, ни терпения. Но все же научи меня предъявлять поменьше претензий — и может, она меня к чему-нибудь приспособит.