«Берия — большой враг. Хорошо, что хоть сейчас его разоблачили. Берия предавал всю нашу оборонную промышленность, все он знал, всеми секретами обороны он ведал, о всей секретной технике ему докладывали. Берия очень засорил научные кадры Академии наук, поддерживал всех подозрительных и не внушающих доверия евреев».

Елисеев, помощник начальника Главного штаба ВМС, вице-адмирал:

«Берия среди народа был малоизвестной фигурой, поэтому постановление пленума не вызовет особых сожалений, а когда узнают, что он замышлял, все будут довольны. Все же очень долго он пробыл на такой руководящей должности и не был разоблачен. Нам было бы жарко, если бы это совершилось»46

Вместе с тем появляются сведения и о новых идеях, распространявшихся среди москвичей. «В последних решениях партии чрезвычайно ценно указание на то, что коллектив, а не отдельные личности, является творцом всего. Особенно ценно, что и в последнем обращении партии, связанном с осуждением Берия, опять подчеркивается эта мысль»,— говорил П. Г Воробьев, младший научный сотрудник Академии педагогических наук. Эти же рассуждения о связи между арестом Берии и преодолением культа личности были отмечены и в ряде других разговоров.

В справку МВД попали и гораздо более резкие оценки, никак не совпадавшие с официальными или полуофициальными.

Известному актеру и ученому-библиографу Н. П. Смирнову-Сокольскому принадлежит такое определение ситуации: «Берия в тюрьме. Кто следующий? Я убежден, что будут следующие. Как ни сильна машина, а развал начался. Берия — почин, кто с ним — еще неизвестно. Это все оттого, что у нас огосударствили не только всякие отрасли, но даже дыхание, болезни, сны людей. В этих условиях любая сволочь как хочет, так и воротит. Скандал большой и гнусный. Теперь будем ждать и наблюдать, что дальше, чей черед».

Слова Смирнова-Сокольского совпадают с мнением его коллеги — заслуженного артиста УССР, лауреата Сталинской премии И. С. Набатова:

«Для нас совершенно безразлично, кто будет держать палку. От смены руководства режим у нас не меняется. Он был и есть, по существу, полицейский. Я не верю ни в какие идейные мотивы в поступках не только Берия, но и других. Это откровенная борьба за власть. Между прочим, Берия оказался бездарным подражателем Сталина. По-моему, дележка власти, если только Берия этого хотел, только началась.

Так или иначе, крах этой структуры рано или поздно неизбежен. Любые перевороты внутри для народа ничего не изменят — система остается той же. Настоящий крах системы может прийти с Запада»"'7

Разнобой в оценках — от признания вражеских действий Берии, посягнувшего на сталинское наследие, личной неприязни к Берии до отрицания вместе с Берией всей советской системы — свидетельство неустойчивости политической ситуации в стране.

Министерство внутренних дел. Взгляд изнутри

Какая же ситуация складывалась в ведомстве бывшего «врага народа» — в МВД? Об этом свидетельствует многостраничная информация о ходе партийных собраний в центральном аппарате МВД, представленная Н. С. Хрущеву. О масштабах обсуждения может свидетельствовать тот факт, что в течение недели — с 11 до 18 июля — выступили более 1 600 сотрудников аппарата МВД. Учитывая присутствие на собраниях самого министра С. Н. Круглова и его заместителя, являвшегося одновременно секретарем ЦК КПСС, Н. Н. Шаталина и традиционное чинопочитание участников этих собраний, ясно, что выступающие старались по мере возможности угодить своему начальству; можно утверждать, что здесь говорили то, что считалось приемлемым для политического руководства страны. В МВД была и своя, «цеховая» тема — отношение к тем изменениям, которые произошли в новом МВД, объединившем старое МВД и МГБ.

В центре выступлений оказалось «дело врачей». «Коммунисты Одляцкий, Носов, Полукаров, Рублев в своих выступлениях отмечали, что следственные дела, которые велись в управлении на группу врачей, в частности на Вовси и Когана, прекращены незаконно,— сообщается в этой справке.— Созданная по указанию Берия комиссия в составе тт. Козлова, Ливанова и Захарова вела себя неправильно, она не приняла во внимание ни доказательность техники, ни данные о террористических высказываниях этих врагов... Ряд выступивших товарищей считает, что вражеская деятельность врачей Вовси и Когана доказана, и вносит предложение — просить руководство министерства пересмотреть в отношении их ранее принятые решения об их освобождении. В связи с этим вносилось также предложение — просить ЦК КПСС отстранить от руководства Лечсанупра Кремля врачей, освобожденных из-под ареста»48.

Среди сотрудников аппарата МВД нашлось много противников прекращения еврейских процессов. Сотрудники резко критиковали начальника 5-го Управления МВД Н. Д. Горлинского и его заместителя Ю. А. Трофимова за то, что они «при рассмотрении дел, в частности на еврейских националистов, пытались их вражеские действия оправдать какой-то общей обстановкой, якобы созданной в стране. Неосновательно Трофимовым было дано указание о прекращении следственного дела "Т" (очевидно, троцкисты.— Авт.) с огульным охаиванием проделанной работы по этому делу... Приводится пример, когда Трофимов, встав на неправильный путь смазывания дела "Т", в присутствии ряда товарищей восхвалял Троцкого, называя его "великим оратором", "организатором" и т. д. Тов. Ро- машко привел пример, когда Трофимов, будучи на явке с агентом, заявил ему, что в СССР якобы существует режим притеснения евреев»49.

Заслуживает быть отмеченным, что в «Информации...» не оказалось сведений о том, что кто-то из руководства МВД или его рядовых сотрудников открыто поддержал прекращение «дела врачей». Можно утверждать, что выступавшие по сути настаивали на продолжении прежней, последних лет жизни Сталина, практики МВД и МГБ. И основная вина Берии, на их взгляд, именно в том и состояла, что он попытался изменить прежний курс. Берию обвиняли, и это было опасным, в том, что он прекратил расследование по обвинению ближайшего окружения Сталина в сотрудничестве с британской разведкой. Это дело касалось якобы имевшей место в 1938-1941 гг. утечки сведений о работе Политбюро ЦК ВКП(б) и решениях Пленумов ЦК. Расследование этого вопроса было начато в 1946 г., но до начала 50-х гг. оно не дало никаких результатов. Доложенные лично Сталину новым министром госбезопасности С. Д. Игнатьевым, эти обвинения стали основанием для ареста его ближайшего помощника А. Н. Поскребышева и начальника личной охраны Сталина Н. С. Власика50 Это дело планировалось Сталиным как своего рода мост, перекинутый от политических процессов 1937- 1939 гг., и выводило непосредственно на обвинение высших руководителей страны, скорее всего Молотова, Ворошилова и Микояна.

Руководство и аппарат МВД видели пример вражеской деятельности бывшего министра внутренних дел и первого заместителя Председателя Совмина СССР Берии и его сторонников — Сазыкина, Родионова, Утехина, Свердлова