Хрущева, секретаря ЦК КПСС. Молотов подверг критике порядок, когда решения Президиума ЦК КПСС подписываются не секретарем ЦК КПСС (так подписывал Сталин), а глухо — Президиум ЦК КПСС. Точку зрения Молотова трудно объяснить иначе как предложением союза с Хрущевым, когда будущим оппонентом может стать уже Маленков, обходивший тему разделения власти — партийной и государственной — как, очевидно, не выгодную для него на партийном пленуме. Молотов с большей определенностью обозначил роль Берии как интригана, подталкивавшего Сталина к репрессиям в 30-^0-х гг. Это было очень предусмотрительно, так как на время возлагало ответственность за репрессии этой поры все на того же Берию, а не на тех, кто ко времени приезда Берии в Москву

уже входил в ближайшее окружение Сталина,— того же Молотова, Ворошилова, Калинина...

Третья точка зрения была отражена в выступлениях давних членов сталинского Политбюро — Л. М. Кагановича и А. А. Андреева. Их,оценка Берии была редкой по ругательности. «Антигосударственный преступник», «фашистский заговорщик», «шпион», «враг, хотевший восстановить власть для реставрации капитализма» — обычная их лексика.

Что же вызывает их особую ярость? Проект Берии «об амнистии», то, что амнистированные должны были <;тать «ядром фашистской банды Берии», то, что он «оскорблял, изображал Сталина самыми неприятными, оскорбительными словами. И все это подносилось под видом того, что нам нужно жить теперь по- новому... Та торопливость, шипящая свистопляска, которую поднял Берия, показали, что этот карьерист, авантюрист, который хочет, дискредитируя Сталина, подорвать ту основу, на которой мы сидим, и очистить путь себе. Он хотел подорвать основу учения Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина... Берия враждебно относился к заявлениям о том, что Сталин — великий продолжатель дела Ленина, Маркса — Энгельса. Сегодня, ликвидировав (!) этого предателя Берия, мы должны полностью восстановить законные права Сталина и именовать Великое коммунистическое учение учением Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина. (Аплодисменты)». «Партия для нас превыше всего,— продолжал Каганович.— ...Для нас, старых большевиков, ЦК — это партийное, политическое и экономическое руководство всей жизнью партии, страны и государства».

Кагановичу вторил А. А. Андреев: Берия «начал дискредитировать имя товарища Сталина, наводить тень на величайшего человека после Ленина. На самом деле появление материалов за подписью Берии в протоколах Президиума по делу врачей, по Грузии и др., где на имя товарища Сталина бросается тень, ведь это его дело.

Голоса из зал а. Правильно.

Андреев. Он это делал сознательно, чтобы имя товарища Сталина похоронить и чтобы легче прийти к власти. ...Появился откуда-то вопрос о культе личности. Почему стал этот вопрос? Ведь он решен давным-давно в марксистской литературе, он решен в жизни, миллионы людей знают, какое значение имеет гениальная личность, стоящая во главе движения, знают, какое значение имели и имеют Ленин и Сталин, а тут откуда-то появился вопрос о культе личности. Это проделки Берии.

Из Президиума^товарищ Ворошилов. Правильно. Андреев. Он хотел похоронить имя товарища Сталина, и не только имя Сталина, но это было направлено и против преемника товарища Сталина товарища Маленкова.

Голоса из зал а. Правильно.

Маленков. Все мы преемники, одного преемника у товарища Сталина нет. Андреев. Вы являетесь Председателем Совета Министров, пост, который занимал т. Сталин.

Голоса из зала. Правильно. (Бурные аплодисменты)». Обращает на себя внимание тот факт, что конкретный материал вмешательства МВД в деятельность партийных органов, который лег в основу обвинений Берии, многочисленные примеры бесправия даже высших партийных чиновников перед сотрудниками МВД приводились в основе своей на материалах Украинской партийной организации.

Пожалуй, на всех Пленумах ЦК КПСС в числе самых важных всегда были организационные вопросы — так на партийном жаргоне именовались решения по изменению состава руководства. «Оргвопрос подчинен политике. Оргвопрос и политика тесно связаны между собой» — именно так, лаконично, но не очень внятно говорил на этом пленуме Л. М. Каганович. Уход в политическое (а иногда и в физическое) небытие одних деятелей партии и появление в партийном ареопаге других отражали, может быть, яснее, чем любые слова, реальную расстановку сил, перспективы политики на будущее.

Выступая перед участниками пленума в последние часы его работы, Хрущев внес предложения по изменению состава руководящих органов:

«Товарищи, 28 апреля 1953 г. было принято решение Пленума ЦК КПСС о выводе из состава членов ЦК тов. Игнатьева. Вы знаете этот вопрос, докладывать подробно вряд ли нужно. Есть предложение сейчас пересмотреть этот вопрос и восстановить т. Игнатьева в правах членов ЦК КПСС.

Голоса. Правильно.

Хрущев. Потому, что это было сделано по известному навету, и сейчас надо это дело пересмотреть и исправить».

Товарищи «пересмотрели и исправили». С. Д. Игнатьев был восстановлен в составе ЦК. «Известный навет» — это решение Президиума ЦК КПСС от 3 апреля 1953 г., объявившее «дело врачей» провокацией МГБ и возложившее ответственность за нее на министра МГБ С. Д. Игнатьева.

Теперь с восстановлением в составе ЦК КПСС произошла политическая реабилитация Семена Денисовича Игнатьева — его перевели на работу в Башкирию первым секретарем обкома. Больше вопросов о причастности С. Д. Игнатьева к проведению в жизнь решений Г. М. Маленкова и его партийных соратников из высших органов ЦК КПСС и МГБ не задавали.

Партийная карьера неожиданно открылась и перед маршалом Жуковым. Его переводят из кандидатов в члены ЦК КПСС.

В высших звеньях партийного руководства также произошли изменения. Понятно, что из членов Президиума ЦК был выведен Л. П. Берия. Его клиент М. Д. Багиров, попытавшийся во время пленума отмежеваться от патрона, был выведен из кандидатов в члены Президиума и арестован.

Кандидатом в Члены Президиума стал А. И. Кириченко, давний партийный соратник Н. С. Хрущева по работе на Украине34

Были выведены из кандидатов в члены ЦК близкие сподвижники Берии — С. А. Гоглидзе и Б. 3. Кобулов.

Сложнее оценить политические последствия пленума. Те расхождения, которые выявились в рядах противников Берии, будут определять политическое развитие страны на протяжении нескольких лет.

Выступления на пленуме выявили два главных узла противоречий — о роли партии в советском обществе и об исторической оценке Сталина, о правомерности употребления понятия «культ личности». С этими двумя проблемами оказалась связанной третья, на первый взгляд частная, организационная, но — вновь процитируем Л. М. Кагановича — «оргвопрос подчинен политике». Это вопрос о путях осуществления так называемого «коллективного руководства».

Едва ли не важнейшим политическим итогом пленума стало подтверждение принципа партийного руководства, причем не в теоретическом, а в самом что ни' на есть прикладном плане, и при решении вопросов внешней политики, и в повседневной жизни областей, районов, промышленных предприятий. Попытка разграничить полномочия партийных и