государственных властей сейчас стала оцениваться как проявление «вредительской, антигосударственной и антипартийной деятельности Берии». Itf хотя участники пленума, как уже отмечалось, подчеркивали особую роль Маленкова в партии, итогом пленума стало именно усиление значения должности секретаря ЦК КПСС. Поэтому вполне логичным результатом стало введение на следующем — сентябрьском 1953 г.— Пленуме ЦК должности Первого секретаря ЦК КПСС, которую и получил Н. С. Хрущев, закрепив свой особый статус в КПСС. Инструментом проведения его, Первого секретаря, политики стал Секретариат ЦК. Если в составе Президиума ЦК был партийный ареопаг, к тому же отягощенный государственными должностями (Н. А. Булганин, К. Е. Ворошилов, Л. М. Каганович, Г М. Маленков, А. И. Микоян, В. М. Молотов, М. Г. Первухин, М. 3. Сабуров, Н. С. Хрущев, кандидаты в его состав — А. И. Кириченко, П. К. Пономаренко, Н. М. Шверник), то Секретариат стал реальной властью в партии, организационным инструментом ее власти в руках Н. С. Хрущева.

В соперничестве за власть, когда против Берии объединились Маленков и Хрущев, у каждого из них были свои интересы. В начинавшемся соперничестве между двумя недавними союзниками верх отчетливо начинал брать Хрущев.

Сложнее обстояло дело со второй проблемой, которая стала перед «дуумвиратом»,— как оценивать деятельность Сталина, допустить ли публичное признание ошибок, связанных с его деятельностью? Как следует из материалов пленума, Берия был сторонником того, чтобы признать за Сталиным ответственность за политические репрессии. Отметим, это позволяло переложить ответственность с партийного руководства, с партии на одного человека — Сталина. Перспективность этого подхода была оценена очень быстро. Уже 10 марта 1953 г. Маленков, выступая на Президиуме ЦК КПСС, подверг критике советскую печать:

«Считаем обязательным прекратить политику культа личности». П. Н. Поспелову, секретарю ЦК по пропаганде, было приказано контролировать прессу, а Хрущев должен был проследить за материалами о Сталине, которые собирались публиковать35 То, что» такой подход не вызвал сколько-нибудь широкой поддержки в руководстве партии, очевидно из обсуждения этого вопроса на пленуме — и в выступлениях Кагановича и Андреева, и в репликах Ворошилова, и в поддержке их «античным хором» участников пленума.

В тот момент, когда ситуация на пленуме «зашаталась» и, следовательно, возникла возможность политического возрождения «сталинских орлов» — Ворошилова, Молотова, Кагановича (заметим, что число хвалебных для Сталина выступлений приходится именно на время завершения пленума!), Маленков и Хрущев проявили твердость в осуждении «культа личности».

«Здесь, на Пленуме ЦК, говорили о культе личности, и, надо сказать, говорили неправильно,— обратился в заключительном слове к его участникам Маленков.— Я имею в виду выступление т. Андреева. Подобные же настроения на этот счет можно было уловить и в выступлении, т. Тевосяна. Поэтому мы обязаны внести ясность в этот вопрос.

Хрущев. Некоторые невыступившие вынашивают такие же мысли».

Маленков подверг критике пропаганду «за отступление от марксистско- ленинского понимания вопроса о роли личности в истории... Но, товарищи,— продолжал Маленков,— дело не только в пропаганде. Вопрос о культе личности прямо и непосредственно связан с вопросом о коллективном руководстве. ...Вы должны знать, товарищи, что культ личности т. Сталина в повседневной практике руководства принял болезненные формы и размеры, методы коллективности в работе были отброшены, критика и самокритика в нашем высшем звене руководства вовсе отсутствовала».

Для Маленкова «культ личности» — это беззащитность перед произволом главы партии. Механизм он видел в «коллективном руководстве», что на практике должно было выразиться в создании баланса сил в Президиуме ЦК КПСС, где аппарат ЦК во главе с его секретарем будет уравновешен Председателем Совмина СССР, который ведет заседание Президиума. Широкое представительство в составе Президиума руководителей Совмина (сам Маленков, Каганович, Булганин, Молотов) также должно было служить гарантией от вмешательства «чистого» партаппарата в жизнь государственных ведомств.

Тогда, на июльском Пленуме ЦК 1953 г., Хрущев, ясно показав, что он против «культа личности», не стал излагать свое понимание этого явления. Свое определение «культа личности» он даст позже, в процессе обсуждения доклада на XX съезде КПСС. Однако события 1954-1955 гг., предшествовавшие ему, свидетельствовали об иной, существенно отличавшейся от маленковской, трактовке «культа личности».

...А колеса бюрократической пропагандистской машины продолжали по инерции вращаться. 16 апреля два директора — Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС и Центрального музея им. Ленина обратились с письмом к секретарю ЦК Поспелову с предложением о преобразовании Центрального музея им. Ленина в Центральный музей Ленина — Сталина. Авторы письма просчитали все — от площадей, которые нужно дополнительно получить музею, до проекта будущей музейной экспозиции о жизни и деятельности Сталина. Для реализации того, что уже было намечено ЦК, требовалось отселить несколько квартир из Исторического проезда, где располагался музей-

Ответ пришел через месяц, 14 мая 1953 г. В нем сообщалось, что «Моссовет не может отселять граждан, проживающих в части корпуса 6 по Историческому проезду... а также предоставить служебную площадь организациям и учреждениям... о чем просят в своем письме тт. Обичкин и Морозов». Ответ был подписан управляющим делами ЦК. Ответ замечателен тем, что тт. Обичкин и Морозов, директоры уважаемых идеологических центров КПСС, просили «служебную площадь» во исполнение решений ЦК. Другое дело, что эти решения уже следовало забыть.

Стремительно «ушли в песок» планы строительства Пантеона — как будто их и не было. А в сентябре 1953 г. была ликвидирована единственная выставка, посвященная Сталину,— выставка подарков, полученных им к 70-летию...

В этом определении на первый план выходило признание нарушений «норм партийной жизни», допущенных лично,Сталиным и его ближайшим окружением, и прежде всего Берией. Берия становился своего рода сливной ямой истории партии, источником всего, что не отвечало канонизированным представлениям о роли партии. Сам Сталин заслуживал более уклончивой оценки: с одной стороны, с другой стороны... Эта оценка, кстати, сохраняется в официальной историографии КПСС до сих пор.

Политическое осуждение Берии на пленуме немедленно повлекло за собой чистку в МВД. Принцип ее проведения был прост: увольняли тех, кто раньше был арестован по делу Абакумова, потом восстановлен на службе в МВД. 22 августа 1953 г. в Президиум ЦК на имя Маленкова и Хрущева поступила записка «О работе по искоренению последствий вражеской деятельности Берия», подготовленная руководством МВД совместно с Отделом административных и торго- во-финансовых органов ЦК36 Были сняты с работы генерал-лейтенант Н. С. Са- зыкин, бывший помощник Берии в аппарате Совмина, назначенный в марте 1953 г. начальником секретно-политического отдела, а вместе с ним — его сотрудники Свердлов, Литкенс, Бендерский, Бринд. Сняты с работы генерал- лейтенант Л. Ф. Райхман, начальник Контрольной инспекции при министре, его заместитель А. 3. Кобулов, помощник начальника Шлюгер. Райхман, Кобулов и