— Вот теперь доброе утро, — произнес я, как только мы вынырнули. Пара огромных злющих глаз уставилась на меня с укором. Но немым, и это самое прекрасное!

Громкий вздох за моей спиной, и Мила переключилась.

— Рома! — позвал отец сухо. — Выходи.

— Не могу, — ответил я. — Мила не умеет плавать. Но мы учимся, правда?

Опять злые глаза на меня и короткий кивок. Хорошая девочка. Слишком хорошая для меня.

— Значит, выходите оба, — начал кипятиться Слава. — Мне надо с тобой поговорить.

— Секреты? — притворно возмутился, все еще не поворачиваясь к нему лицом. Отцепил от себя Мелкую и положил ее на живот, чтобы училась плавать. Если и выходить, то желательно без стояка, который неизбежно набухал. — Говори, если хочешь. Или ты Милу стесняешься?

— Главное, чтобы ты постеснялся, — с тонким намеком произнес он. А может быть и с толстым. Я обернулся и послал ему насмешливый взгляд. Что, действительно интересный разговор намечается? А ведь я даже не прикоснулся к ней. Вот, держу себя в руках, лишь бы его не огорчить. Опять ломаю себя, чтобы влезть в его долбаные рамки. А не будь их… Я бы уже сорвал эту ягодку.

Где-то из дома прозвучал голос Алены, она позвала отца и сказала, что они опаздывают на какую-то свадьбу.

— Ты меня понял, — произнес он, закрепив послание емким взглядом. К Миле тоже обратился, но намного мягче, как когда-то в детстве разговаривал со мной: — Мил, а ты не терпи его шуточки. Сразу мне звони.

— Да все нормально, — угрюмо ответила она, продолжая «усердно» грести.

— Угу. Ведите себя хорошо. Мы скоро вернемся. — Послание для меня. — И найдите себе нормальное занятие. Забор покрасить надо. В гараже коричневая краска.

— Есть, сэр! — отрапортил я, отдав отцу честь.

Это не значит, что разговор отменяется, лишь переносится. Очередной скандал мне обеспечен. Он ушел нехотя, и Мила перестала барахтаться. Устало выдохнула, вцепилась в мои руки ногтями, требуя разжать пальцы. Я сделал это для того, чтобы сменить позу и вернуть ее руки обратно на свои плечи, а ноги за спину.

— Он все понял, — с ужасом прошептала она. В глазах страх, вызывавший во мне лишь раздражение и недоумение.

— Что понял? — задал я встречный вопрос.

— ты знаешь! — процедила она.

Конечно, знал, но мне очень уж захотелось это услышать из ее уст. Как она видит то, что между нами? Хороший вопрос! А еще лучше: как я сам это вижу? Вместо ответа почему-то новая порция раздражения.

— Понятия не имею, о чем ты, — насмешливо протянул.

Я уже понял, что она девушка довольно скованная. Не в упрек, скорее, это отличало ее от других знакомых. Мелкая не пыталась выставить себя на показ, не торговала своим лицом, телом и опытом. Она раскрывалась, когда была возбуждена. Становилась отзывчивой, податливой, порывистой и немного дикой. Такой вот безумный коктейль — секс-смузи — с эффектом затяжной зависимости. Смотришь на тех девиц, которые трутся о тебя и прямо таки упрашивают трахнуть, а мысли возвращаются к Миле. Слишком часто к ней.

Ее дикость проступила сейчас. На секунду занавес стыдливой скромницы спал, и показалась она истинная. Эта негодяйка опустилась ниже по моим бедрам, упершись в член, и быстро поднялась, как ни в чем не бывало. Ей ничего, а мне новую порцию яда в кровь.

— Вот это! — проговорила она агрессивно и с укором, как будто только я один виноват, что у меня стоит колом на нее.

Это? — вопросительно поднял брови и переместил руки на ее пышную задницу, вжимая в себя до ее округлившихся в испуге глаз и робкого стона. — Думаешь, он об этом хочет знать? В твою ли честь?

Она сильнее впилась пальцами в мои плечи и попыталась спрыгнуть, но лишь усилила трение между нами, и я едва не зарычал. Где-то за домом послышался рев двигателя, и присутствие наших родителей, заключивших брак, все еще было слишком осязаемым.

Что я делаю? Кому назло? Отцу, ей или себе?

— В твою, — добавил хриплым шепотом. — Не сомневайся. Каждый раз, когда ты злишь меня. Хочешь проверить, как долго я протяну на одних только прикосновениях?

— Отпусти! — зашипела она и плеснула в меня воду. Отпустил, потому что опять перегнул. — Пускай я виновата, что нарушила перемирие, но ты меня тоже бесишь, знаешь ли!

Она, может, и была слегка зажатой, но никогда безвольной. Не знаю, почему, но мне действительно стало интересно.

— И чем же?

Мила пораженно ахнула.

— Еще спрашивает! Ты неделю меня игнорировал.

Для тебя же старался, дурочка! Держался подальше и переключился на свои проблемы, спасибо, их выше крыши.

— Пропадаешь черт знает где и с кем. Хотя понятно, с кем. Но скажи мне вот что, Рома. Если тебе так хорошо по ночам с Лией, то какого хрена ты приходишь спать ко мне весь побитый с ног до головы? Что так? Подружка не приютила, не пожалела? Ну, прости, у меня тоже не получается.

Она закончила свою пламенную тираду, и оттолкнувшись от меня, стоит заметить, весьма неудачно, начала плыть. Это было жалкое подобие того, что люди называют плаваньем, но ей каким-то образом удавалось двигаться в сторону борта. Сжав предателя в шортах, я нырнул с головой под воду. Двадцать кругов, минимум, чтобы отпустило. А тогда поговорим о том, где и с кем я провожу ночи.

Хм… Это что вообще было? Ревность?

Когда я закончил, Милы уже не было. Она с радостью вылезла из воды, закуталась в полотенце и слиняла от меня подальше. Ничего другого я от нее не ожидал, и понимал, что теперь она будет избегать меня весь день. Пожалуй, это разумно.

Я снял с вешалки сухое полотенце, обтерся, бросил его на шезлонг и пошел в дом, чтобы переодеться. Надо бы занять чем-то голову. Чем угодно, мать твою, чтобы только не думать об этой заднице.

Вошел на кухню и застыл. Ну почему, блядь? За что?!

Мила уже успела надеть сухую одежду. Опять свои пошлые шортики, едва прикрывающие булки, и короткий то ли топ, то ли лифчик, с долбаными малинками. Почему Господь послал меня в дом, где живет самая сексуальная девочка, которую я по всем правилам не должен хотеть? Но я хочу. До одури. Все дело в клятом воздержании. Надо было трахнуть хотя бы Катю. Да… Тогда Вадя вышиб бы мне мозги.

— Голоден? — спросила Мелкая как ни в чем не бывало и даже не посмотрела на меня. Она копошилась у плиты, откуда по всей кухне разносился обалденный аромат блинчиков. Но слюна у меня выделалась не от них.

— Всегда, — ответил сипло.

— Я готовлю твои любимые панкейки, — произнесла она и наконец глянула на меня. Всего пару секунд — облизнула взглядом и отвернулась. Можно подумать, если она смотрит на меня так мало, то это не считается. То, что она хочет меня не меньше, но не признается даже себе.

Неправильно все. Страшно ей. Боится разочаровать наших родителей. И не доверяет мне. Естественно. Я ведь очень старался показать, что ей лучше держаться от меня подальше. По крайней мере, пока я не закончу с Чертом, так точно.