— Разве так бывает? Чтобы и платили нормально, и никто не доставал, а человек бы все равно увольнялся?! Из-за ауры?! А шеф как выглядит? К референтам не пристает?

— Ничего подобного. И остальным не разрешает. То есть у окружения глазки, конечно, бегают, но и только. Там западный стиль принят — белый верх, черный низ, и даже в тридцать пять градусов жары — в колготках или чулках… Хотя кондиционеры везде… И все на «вы».

— А контора где? — спросил я. — Кажется, где-то в центре?

— На Мичурина.

— Правильно. Большое помещение?

— Комнат семь-восемь. Или девять.

— Технический отдел там же расположен?

— Не знаю. Не помню я такого отдела. Нет у него такого отдела.

— А служба безопасности есть?

— Есть. Двое по очереди через день с Зиновьевым ходят, они же водители. И один человек на вахте сидит.

Женя взглянула на меня быстро-быстро, но я успел прочитать в ее глазах догадку: ага, охраной интересуется, наверное, киллер, готовит смертоубийство. А может, и не так. Наверняка ей спокойнее было думать, что я мент.

— Филиалы у конторы есть? — спросил я.

— Мне об этом ничего не известно.

— А насколько вы вообще были в курсе дел? Должность референта, она ведь предполагает информированность…

— Во-первых, я там не единственный референт. Вот Виктория Осиповна, я думаю, в курсе. Она у них с самого начала работает референтом. А я ей помогала, в основном, так — приказ о выговоре напечатать, факс отправить и кофе шефу подать.

— Фамилия Яблоков вам о чем-нибудь говорит? Василий Андреевич.

— Э-э-э… Вроде слышала когда-то… Нет, вряд ли.

Я все никак не мог придумать, как потоньше подвести разговор к теме прослушивания телефонов. Если все обстоит так, как она говорит, вряд ли ей что-нибудь известно. Я думал-думал, насчет, как потоньше, да и придумал:

— Этот Зиновьев увлекается вот чем — подслушивает чужие телефоны. Что тебе об этом известно?

— Я ж говорю, что ничего не знаю про все эти дела.

— Точно? — я вновь напустил на себя максимально злобный вид. — Может быть, припомнишь какие-нибудь намеки?

— Нет, — покачала она головой. — Ничего я об этом не знаю. Наоборот, раз в неделю приходил к нам человек и все осматривал на предмет подслушивающих устройств.

— Что за человек?

— По имени Юра, по фамилии его никто не называл, и я тоже не интересовалась. Он из радио…

— В каком смысле, из радио? Из какого?

— Из «Лотоса». Знаете Такое? Его Зиновьев финансирует. Он сам чуть ли не йог, то есть вообще Индией интересуется. Ездил туда. И радио организовал.

— И этот Юра, значит, из «Лотоса»? Он там кто, главный ди-джей?

— Он там по технической части. Вообще, к нему у нас все очень уважительно относились. Он, по-моему, раньше даже в ФСБ работал… В ФСБ, наверное, денег меньше платят… А ди-джеи в «Лотосе» — все девушки.

Теперь я и сам вспомнил насчет ди-джеев, что в «Лотосе» за базар отвечают исключительно молоденькие женские голоса. Какая-то Жанна Дуда с утра все кого-то будит. Это у них такая программа есть. Называется то ли «С добрым утром», то ли «Поздравление в постель». Часов в шесть будят тебя по телефону и говорят:

— Здравствуй, Коля, тебя разбудило радио «Лотос», ты в прямом эфире. Тебя просила поздравить с днем рождения твоя подружка…

Коля стоит в трусах и с бодуна ничего понять не может.

— А? — говорит. — Кто говорит?

— Радио такое, «Лотос», а лично меня зовут Жанна Дуда.

— А? Какая Жанна?

— Ну из «Лотоса», а зовут меня Жанна Дуда.

— А, это вчера возле кафе, что ли, познакомились? — вроде бы начинает просыпаться несчастный.

— Да нет же, мы с тобой незнакомы. Мы в прямом эфире.

— Жанка, ты, что ли? В каком эфире?

Эта самая Дуда уже тоже понимает, что так дальше продолжаться не может, и начинает круто менять тему разговора:

— Коля, ты в ПТУ учишься?

— Ну.

— На машиниста козлового крана?

— Ну.

— У тебя сегодня день рождения?

— Ну.

— Тебя поздравляет с ним твоя подружка.

— Какая подружка?

— У тебя есть подружка?

— Ну.

— Как ее зовут?

— Лена.

— Вот как?.. Нет, с днем рождения поздравляет тебя твоя подружка Света и шлет тебе свой музыкальный привет. Сейчас для тебя в прямом эфире будет петь твой любимый певец Марк Нопфлер с композицией «Ю ин зэ ами нау».

— Але, кто это говорит?

«С тобой, козел, уже никто не говорит», — хочет закричать Жанна Дуда, но в прямом эфире так себя вести не принято.

— Коля, — говорит она бодрым голосом, в котором уже начинают звучать истерические нотки, — включай радио «Лотос» и слушай свою любимую песню…

«…Может, ты ею подавишься!»

— …То есть студия этого «Лотоса» находится в конторе на Мичурина? — уточнил я у Жени Поляковой.

— Нет, и редакция, и студия находятся на последнем этаже общаги Академии госслужбы. На Красном проспекте.

— Что-то не припомню там такого общежития.

— Бывшее общежитие партшколы…

…Появились первые признаки вечера, когда я закончил вытаскивать из Поляковой последние детали и отвез ее к магазину. Она ушла, не попрощавшись и не поблагодарив за доставку.

…Впрочем, на городских улицах еще лежал день. Я имею в виду, что вечер всегда просыпается в лесу под деревьями и оттуда расползается по городам.

Чем больше город, тем позже в него вползает ночь. Наверное, есть на свете города, где никогда не бывает ночи А самый первый город, куда она приходит, это, наверное, Коченево. Или Тогучин.

А еще это зависит от души. Бывают души, где сумерки поселяются навечно. Но это не совсем про меня.

Порядки в общежитии Академии госслужбы, можно сказать, зверские, совсем не похожие на то, что творится по всей огромной стране России, где каждый человек теперь делает почти все, что хочет. На вахте в этой общаге сидит человек не человек, женщина не женщина… Древний грек, автор истории про подземную собаку Цербера, наверное, увидел подобное существо на входе в какой-нибудь свой амфитеатр, вот его и осенило насчет мифологии.

Сначала я просто хотел пройти мимо тетеньки, я даже и внимания на нее особого не обратил. Такие тетеньки везде сидят, тихо вяжут или телевизор смотрят. Но не тут-то было. Как раз передо мной шел паренек, его судьба и послужила мне примером.