Я всего не запомнил, но главное заключалось вот в чем: до шести лет жила в Ялте, потом всей семьей переехали сюда, а на шестнадцать лет родители подарок сделали, отправили в Артек.

— Чего вдруг из Ялты в Новосибирск? — удивился я. — Как-то не вяжется. Уж скорее наоборот.

— Мама с папой не поладили, а мама тогда еще боевая была. Работала главным бухгалтером в санатории, а папа — обыкновенным инженером на судоремонтной верфи. То есть весь достаток в доме, как я теперь понимаю, — от мамы. Однажды боевой маме что-то не понравилось в папе, она в одночасье собрала вещи и детей в моем лице и уехала к родственникам сюда, в Новосибирск. Папа помучился-помучился в Крыму, приехал за нами, да так здесь и остался. Потом у папы бизнес пошел, а у мамы, наоборот, не заладилось. А потом и вся семейная жизнь, все приоритеты перевернулись.

— Бывает. И что Артек?

— В Артеке я познакомилась с НИМ.

— С кем?

— Просто с НИМ. Он вожатым был. Не в нашем отряде, а у художников. Знаешь, такие профильные смены бывают?

— Слышал. Сам-то я по Артекам не того… Ни денег у родителей… И профиль у меня не художественный.

— Ну и вот, тогда у меня первый раз это и произошло.

— В смысле, секс? — с солдатской прямотой уточнил я.

— Да… Знаешь, я теперь понимаю, что у него это тоже в первый раз было. Он хоть и казался мне тогда ужасно взрослым… а так, если разобраться, студент-третьекурсник. В общем, это называется любовь. И я его еще долго любила…

— Всю оставшуюся смену?

— И потом еще два года.

— Как это? Ты, что ли, на два года в Артеке осталась, или он за тобой в Новосибирск приехал?

— А если он приехал? — загадочно улыбнулась Настя.

Ох, любят девушки тумана напускать.

— Да нет, все не так, — исправилась она. — Он тоже из Новосибирска был, из нашего педа, с худграфа. Поэтому это все здесь происходило, в Новосибирске, любовь то есть происходила…

— И потом, как водится, он тебя бросил.

— А вот и нет. Он меня замуж уговаривал идти каждый день.

— Прямо каждый? — усомнился я.

— Ну через день. Если хотя бы раз в неделю, может, я, как дура, и согласилась. Но такая настойчивость любую дуру насторожит.

— Если все так и было, как ты говоришь, то это уже не настойчивостью называется, а занудством. Хотя я лично с такими фактами в жизни не сталкивался. И уж скорее бы предположил, что к занудству склонны девушки, причем обязательно с истерикой. Истерики — любимое занятие девушек. Может, поэтому женщины и живут дольше мужчин, что все свои эмоции не в себе копят, а, словно помои, выплескивают на мирных граждан.

— Вот именно, он настоящие истерики закатывал. Я перестала его воспринимать как мужчину… Это вообще был какой-то кошмар, как я готовилась ему объявить, что между нами все кончено. У нас уже, примерно, полгода, как все кончилось, ну, всякие такие отношения… А просто все состояло из бесконечных разговоров, все отношения выясняли. Он поверить не мог, что все кончилось. Я уже полгода от него скрывалась, как могла, а он понять не мог. Я решила ему объявить все окончательно и не решалась. Я думала, он или тут’ же из окна выпрыгнет, или застрелится. Или еще того хуже — меня с собой прихватит.

— Да, тяжелая у вас, у девушек, доля, — согласился я, впрочем, без особого сочувствия.

В этих бесконечных женских рассказах про безумную мужскую любовь мне всегда видится больше вымысла, чем правды. Или даже не вымысла, а просто они, девушки, принимают желаемое за действительность.

Мне тридцать три года. За этот, с позволения сказать, срок чего только не случалось. Одной говорил, что без нее мне жизни нет. Другой — что она самая лучшая, лучше Синди Кроуфорд. Не потому, что так на самом деле думал, и не из банальной идеи, обманув, обольстить, а чтобы человеку приятное сделать. Во всех журналах пишут, что девушкам нужно всегда говорить приятное, от этого у них обмен веществ улучшается.

Если бы я действительно кого-то хотел обмануть, то придумал бы что-нибудь похитрее. Я вроде бы свой оздоровительный долг выполнял, а теперь представляю, что одна кому-то с внутренним восторгом рассказывает, как известный боксер, без пяти минут чемпион СССР, без нее жить не может, а другая — что без пяти минут чемпион ухе, наверное, повидал всякого, но даже он считает, что она (другая) лучше Синди Кроуфорд.

— А потом, — рассказывала Настя, — у меня несколько лет никого не было. Вообще никого. Можешь себе представить? Пока не появился Краснопольский, но об этом ты знаешь.

По моим понятиям, у красавиц так не бывает, чтобы несколько лет никого. А девушка на соседнем сиденье была красавицей.

— А тот, первый, все-таки что предпочел: из окна прыгнуть или застрелиться?

— Да нет, живой остался.

Так я и думал.

— Теперь уж, наверное, женился на другой, родил детей? — предположил я.

…Но Насте скучны уже стали преданья старины глубокой.

К десяти часам в целости и сохранности я доставил ее домой, на Депутатскую, 2, с тем, чтобы завтра с утра она вновь укрылась в московской квартире на Серпуховском валу.

С бывшей секретаршей Зиновьева, Женей Поляковой, произошла такая история…. На следующее утро ненавязчиво, чтобы не пробудить в ней и в окружающих новосибирцах нехорошие подозрения, я ее вычислял и часам к одиннадцати нашел в магазине с громким названием «Автомаркет Сириус».

«Автомаркет Сириус» волею звезд занесло на улицу Мира, которую, в основном, населяют пролеткультовские ЗИЛы и ПАЗики. А еще у истоков этой улицы, если кто-то еще не знает, самое чистое в мире олово выплавляет Новосибирский оловокомбинат. На таком сугубо индустриальном фоне моя не самая свежая «Ауди» смотрелась неплохо.

Я затормозил на противоположной от автомаркета стороне улицы и приготовился к знакомству с девушкой Женей самым тщательным образом, а именно произвел убийственную для всякой патогенной, а возможно, и полезной флоры, гигиеническую операцию, залив в полость рта полфлакона «Орал-би».

Зубной эликсир «Орал-би» нужно разбавлять в воде — несколько капель на полстакана. Но, во-первых, под рукой не оказалось воды, во-вторых, водители из фирмы Треухина не догадались оборудовать машину стаканом, а я тоже догадаться не успел.

Вот так, интеллигентный такой, в специально купленной белой сорочке, виднеющейся из-под куртки, дыша духами и туманами, я зашел в «Сириус», который при беглом осмотре оказался обычным грязноватым складом запчастей.

На промасленном фоне свежо, как самый первый весенний огурец, выглядела девушка в чистеньком светлом пуловере и темной складчатой (поскольку дело было на складе) юбке. Кроме нее торговые операции производили двое юношей, примерно моего возраста.