— Юнксу, прошу тебя, остановись, я не хочу. Я… я боюсь тебя…

Э-э-э… что?

Боишься?

Или…

…

Честно сказать… это было сейчас словно ведро воды на голову. Не знаю, что меня больше поразило: что она меня боится, или что она говорит, что не хочет. Но при всём при этом её слова будто нажали во мне на стоп-кран.

Я замер, пытаясь вернуть ход мысли и понять, что сейчас происходит, после такого высокого возбуждения, которое требовало взять её, не слушать и взять, ведь она сама не понимает, что говорит.

И я вернул, с трудом поборов желание прямо сейчас её взять и пьянь в голове, но вернул, прогнав по себе Ци и отчищая организм до более-менее вменяемого состояния. И тут же почувствовал досаду и даже обиду, ведь я был так близко, уже касался её, но…

Стоп-кран дёрнут, и я, как бы ни изворачивался, не могу ничего сделать с самим собой. Потому что «Мы не должны» и «Я не хочу» звучат совершенно по-разному, и даже при всём раскладе, при всём обломе и в таком состоянии в первую очередь есть тонкая грань, когда девушка не знает, чего хочет, и когда она не хочет.

Лин не хотела.

А я не хотел опускаться до уровня насильника. Даже принуждать отдаться мне. Особенно близкого человека.

Я мог её взять здесь и сейчас, принудить, и особого сопротивления от неё и не было. И даже сейчас это было не сопротивление, по сути, но могла ли она вообще сопротивляться? Я же вижу, даже будучи под сильным градусом, что Лин, мягко сказать, невменяема. И ходит с трудом, чего говорить о сопротивлении.

Я мог взять её вот прямо на этом ящике, и она бы не сопротивлялась, я знаю. Отдалась бы и всё, и в таком состоянии вряд ли бы вспомнила. Можно сказать, что я бы мог её и так, и эдак, и она бы не узнала на завтра. Да даже Люнь не узнала бы, она висела пьяной в метрах пятнадцати от меня.

Но знал бы я. И жил бы с этим тоже я.

Обломали, как по яйцам ударили…

Сука…

Я раздосадован и опечален. Хотя если так сейчас подумать, она всё это время пыталась меня остановить, но не так, как я привык. Будь она трезва, влепила бы мне уже по яйцам, а сейчас смотрит на меня испуганно и трясётся.

— Я… я понял, мастер…

— Лин… — промямлила она.

— Лин, да. Ну… — я выдавил улыбку. — Тогда нам надо одеваться обратно, верно? Не щеголять же голыми?

Под улыбкой я пытался скрыть что-то типа…

НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!!!!!! СУ-У-У-У-У-У-У-КА-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!!!!

Я помог ей одеться, застегнуть платье обратно, после чего вытащил на площадь, где все резвились и развлекались — музыка сменилась опять на задорную, и все, кто хотел уединиться, давно это сделали.

Сука… какой облом… так завести, а потом заглохнуть… Тц… Ладно, похрен, тут вон сколько девчонок, которые готовы отдаться во имя праздника и плодородия. Правда, я уже протрезвел, но это дело тоже поправимое.

— Лин, идите тогда напиваться, а я тут пока сам… потанцую, — подтолкнул её к столам, пока сам высматривал кого-нибудь.

Зацепился взглядом за девушку помоложе и подкатил к ней.

— Потанцуем?

— А? — она лучезарно улыбнулась, обернувшись, после чего схватила со стола кружку. — Тогда перед танцами надо разгорячиться.

— Я не против.

И следующее, что я помню, как мы скачем по площади в танце. Всё вновь мелькает, я напиваюсь и… обнаруживаю себя идущим с ней в обнимку. Мы целуемся, и она не против дать потрогать её грудь, смеясь, когда я её едва покусываю за ухо. А после…

После всё как в тумане.

* * *

Проснулся я в комнате.

И первое, о чём подумал — последователей тоже головные боли после бодуна мучают. Неприятная, давящая, аж глаза выдавливает из черепушки, но будто её было мало, так ещё и сушняк дикий. Короче, в чём-то я оставался всё тем же человеком, хотя вот именно от этого предпочёл бы отказаться.

— Ох… где я… — пробормотал я и… встретился взглядом с Люнь, которая висела около меня с каким-то странным выражением лица. — Привет, Люнь, что случилось?

— Юнксу… я… хотела спросить тебя кое о чём, — тихо начала она.

— О чём же?

— Зачем?

— Что зачем? — не понял я.

— Тебе… девушек мало? Почему, ответь мне, почему…

В этот момент, пока она говорила, ко мне сзади прижались, и я почувствовал… что-то прохладное, будто ко мне пытался прижаться какой-то питон. Так, не понял…

Я обернулся и…

— Ох млять… — только и вылетело из меня, когда Люнь продолжала.

— …почему ты из всех девушек выбрал Стрекозу?

Честно, мне было нечего сказать, кроме как: какого хера я проснулся со Стрекозой в одной кровати?! Мы же не…

— Люнь, дорогая моя, милая, скажи, — жалобно начал я, — мы же с ней не…

— Я ещё никогда такого не видела… — покачала головой шокировано Люнь. — Это другой вид, Юнксу! Другой вид! Это было сложно, но я всё равно немного себе… того… Но как ты мог? Как у тебя вообще на неё встал, Юнксу?! Как ты в неё смог вообще запихнуть?! Да лучше бы ты со мной, чем с ней!

Господи, я сейчас расплачусь… Как так-то получилось?! Я помню, что… что…

Память начала медленно возвращаться обратно, правда, кусочками, лишь немного позволяя вспомнить, как всё было. Так… я помню… я помню, как мы шли с той девчонкой через толпу, да… так… Ага, мы случайно разделились…

Да, я помню, мы разделились из-за толпы, я её искал, но нашёл другую девушку, в красивом ханьфу. Она была молчаливой, но очень улыбчивой и сама была рада со мной замутить. Она даже обрадовалась, когда я предложил провести время вместе…

Мы пошли в номер… так, где-то в коридоре она сама у меня попыталась взять в рот, было щекотно и странно, не так, как обычно, после чего меня полупьяного она притащила в номер, где я…

Твою мать! Сука, млять! МЛЯТЬ! Я Стрекозу по пьяни не узнал под её прикрытием!!!

Сука…

Я был готов схватиться за голову, когда пошли и воспоминания, как я с ней занимался сексом. И меня, млять, не смутило, что она приняла свою обычную форму, когда мы разделись. Нет, я толкнул