– Ну ладно… Помнишь, в самом конце ритуала из Дины как будто призрак вытек?

– Ну да, забудешь такое! Лысый чувак в балахоне, красивый до уродства. Так он исчез сразу после смерти Квятковской.

– А куда исчез, как думаешь?

– Да какая, на фиг, разница? Ветром развеяло за отсутствием места проживания. А почему ты вдруг о нем заговорила?

– Потому что он мне снится в последнее время все чаще и чаще!

– Приплыли… – Лицо Осеневой мгновенно затвердело. – А последнее время – это сколько?

– Точно не скажу, где-то недели две. Или три…

– И что он делает в твоих снах? Говорит что-нибудь?

– Нет, молчит. Только смотрит, но так жутко! Столько ненависти и омерзения в его взгляде!

Лана невольно передернула плечами, вспоминая.

– Мило, – сухо произнесла подруга, поднимаясь, – очень мило.

– Что ж тут милого-то?!

– А то, что ты все это время молчала, дурында!

– Во-первых, о чем тут говорить – подумаешь, сон!

– «Подумаешь, сон!» – передразнила ее Лена, рассерженной кошкой забегав по кабинету. – Подумаешь, сон – это когда один раз приснилось, и все. Тогда это обычный ночной кошмар от переедания на ночь. А если сон повторяется снова и снова, это… это… плохо, в общем. И надо не тягать в себе свой кошмар, а рассказать о нем близким людям. Ты Кириллу-то хотя бы рассказала?

– Ага, – уныло шмыгнула носом Лана, – сегодня.

– Опять сегодня! Только сегодня! Красич, ты реально балда бестолковая!

– Прежде чем наезжать и обзываться, надо было дослушать «во-вторых», – обиженно засопела девушка.

– В каких еще вторых?

– Ну, я же начала с «во-первых», а значит, должно быть и «во-вторых». А ты не дослушала и оседлала своего любимого коня!

– Какого коня?

– Дыдыдынского!

– Не дури мне голову, давай свое «во-вторых»!

– А во-вторых, я только сегодня утром смогла вспомнить свои сны. Раньше я их сразу после пробуждения забывала. А сегодня вспомнила и сегодняшний, и все предыдущие…

– Только сегодня? – Лена снова вернулась в брошенное офисное кресло и хлопнулась в него, машинально завертевшись из стороны в сторону. – Странно, почему именно сегодня?

– Вот и мне странно. И страшно. А вдруг… – Лана судорожно вздохнула и подняла на подругу измученный взгляд. – Вдруг ничего не кончилось, а? И тот лысый вселился в кого-то из нас? В меня, например? Вот и снится…

– Фу ты, ерунда какая! – рассмеялась Осенева, вот только смех был слишком нарочитым. – Ни в тебя, ни в меня, да и ни в кого из присутствовавших в тот момент на острове этот лысый урод не вселился, это точно!

– Как ты можешь быть в этом уверена?

– А мне тетка Иляна рассказала, когда в больницу ко мне перед отлетом домой зашла. Она видела, куда втянуло душу жреца.

– И куда?

– В землю.

– То есть?

– То и есть. Тетка Иляна сказала, что душа закрутилась водоворотом и буквально всосалась в землю. Домой небось отправился, на родимую сторонку. В преисподнюю.

– Точно?

– Абсолютно.

– Тогда почему он мне сниться начал?

– Давай так. Вы сейчас слетаете с Кириллом на Мальдивы, отдохнете, а заодно проверим – на Мальдивах этот урод тоже будет сны пачкать или все же уберется. И если уберется, а по возвращении домой – не вернется, значит, все твои кошмары были действительно вызваны переутомлением. Ну а если гадство продолжится – будем принимать меры.

– И какие?

– Ну, тетку Иляну позовем в гости, она вроде способна определять наличие посторонних душ в человеке.

– Точно! – оживилась Лана. – И как я про нее забыла!

– Потому что балда бестолковая, я же говорила.

– Сама ты балдудень! – облегченно рассмеялась девушка. – Давай-ка лучше своими служебными обязанностями наконец займись и подбери нам с Кирюшкой самый лучший тур на Мальдивы!

– Слушаюсь, моя госпожа! Желание клиента, особенно денежного клиента, – закон для нашей туристической компании! Кстати, а что там у тебя в сумке зудит уже минуты две? Не мобильник ли?

– Ой, точно! – спохватилась Лана, закопошившись в объемной – по моде – торбе. – Я же звонок перед совещанием отключила, поставив на виброрежим, а включить забыла!

– Звание «балда» присваивается пожизненно! – хихикнула Осенева, наблюдая за раскопками подруги. – Хорошо, что звонящий так настойчив, ориентируйся на звук. Интересно, кто это такой терпеливый?

– Скорее всего, Кирюшка, – улыбнулась Лана, поймав наконец трясущийся в падучей телефон. – Он знает, что у меня мобильник вечно на самом дне сумки оказывается, поэтому барабанит до тех пор, пока не найду. Странно, – она всмотрелась в дисплей и нахмурилась, – номер незнакомый. Алло! Да, Милана Мирославовна. Добрый день, Петр Никодимович, – удивленно протянула девушка, но в следующее мгновение лицо ее исказилось от ужаса. – Что?! Куда его отвезли? Немедленно выезжаю!

Она нажала кнопку отбоя и перевела на подругу обезумевший взгляд:

– Кирилл…

– Что с ним?!

– Ему неожиданно стало плохо во время переговоров, он потерял сознание, и его увезли на «Скорой». Вроде в «Склиф»…

– Едем!

– Что значит – нет? – Лана с трудом удерживалась от истерического бабского визга с топаньем ногами и стремлением вцепиться в залитый лаком сноп сена, на котором налипшей мухой торчала крохотная медицинская шапочка. – Мне сказали, что «Скорая» увезла моего мужа сюда!

– Я не знаю, кто вам чего сказал, женщина, – равнодушно прогудела сидевшая в справочной «Склифа» объемная фемина, комплекцией и флегматичностью напоминавшая женскую особь бегемота, – но никакого Кирилла Константиновича Витке в нашу клинику не привозили.

– А вы внимательнее посмотрите!

– Да чего там смотреть, его же не вчера привезти должны были, верно?

– Какое там вчера, максимум час назад!

– Ну вот, а за это время к нам поступили всего восемнадцать человек. И фамилия вашего мужа вовсе не Иванов, так что не заметить я не могла. Ищите в другой больнице, дамочка, и отойдите от окошка, за вами уже очередь скопилась!

– Где у вас приемный покой? – подсознательно Лана удивилась, почему никто не реагирует на фонтанирующие из нее искры сдерживаемой ярости, ведь и в воздухе уже ощутимо запахло предгрозовым озоном.

Но Мадам Пофиг ничего такого явно не ощущала и пререкаться дальше с надоевшей красоткой не собиралась. Она с удовольствием откусила смачный кус пирожка и прочавкала, дублируя рукой объяснение: