Охранник остановился и выключил терминал, который Линда оставила включенным. Минуту спустя он уже стоял за дверью, запирая замок.

Какое-то время она приходила в себя. Сейчас он звонил по телефону, висевшему на стене, докладывал на пост охраны о своих перемещениях. Если она вылезет, он может ее увидеть. Такого страха ей испытывать еще не приходилось, хотя это ощущение не было похоже на всепоглощающий ужас, охвативший ее при виде «фольксвагена» Стивена Федака, который обнажился после отлива. У нее выступили слезы облегчения, когда она позволила себе немного расслабиться. «Рыданиями делу не поможешь», — сказала она себе, утирая глаза рукавом. К тому времени, когда, по ее расчетам, можно было без опаски выбраться из укрытия, она уже взяла себя в руки.

По другую сторону стекла никого не было. Линда подошла к терминалу и вновь включила его.

Когда она пришла в кафетерий, Машуда там уже не было. Операторы, среди них она заметила Жан-Поля, все еще разговаривали, сидя за остывшим кофе. Один из них, Линда не знала, как его зовут, в эту минуту говорил:

— Я пробыл год в Беркли и там работал с такой системой. В нее можно спокойно влезть и просмотреть любой файл, отследить такое вмешательство невозможно.

— Чтобы это проделал совершенно посторонний? — изумился Жан-Поль. — С помощью телефона?

— Телефон не играет никакой роли, главное — терминал. Даже студенты изучают, как работать с операционной системой и как ее взламывать.

— Очевидно, при разработке той системы полная секретность не стояла на первом месте. У нас все совершенно по-другому.

После того, что произошло сегодня, это не совсем верное утверждение, подумала Линда. Вслух она сказала:

— Извините, что мешаю. Гилберта нет поблизости?

— Ему пришлось уйти, — сказал Жан-Поль. — Я могу взять ключ.

— Спасибо, — поблагодарила Линда, полезла в карман и достала ключ. В кармане она коснулась пальцами сложенного листка бумаги, на котором были записаны коды «Октября» и ее заметки. Всю дорогу из компьютерного зала она проверяла, на месте ли записка.

— Вы сделали все, что хотели? — поинтересовался Жан-Поль.

— Я с пользой провела время. — Линда сказала чистую правду. — В каком режиме терминалы будут работать завтра?

— Какое время вас интересует?

— Часов десять утра.

— Никаких проблем, — беззаботно сказал Жан-Поль, он бессознательно копировал непринужденные манеры Гилберта Машуда. — В это время всегда бывают свободные терминалы, заходите.

Линда не преминет зайти, а сейчас она мило уклонилась от приглашения на кофе. Она быстро запутается в их технической терминологии, к тому же она не была уверена, что руки перестали дрожать.

Кроме того, ей предстояло кое-что сделать.

— Что-то Роджер невесел, — сказал Джим, когда они на кухне заканчивали поздний завтрак. Роджер хмуро сидел, упираясь локтями в стол.

— Роджер несчастлив, — заявил он. — На глазах у Роджера его последние деньги были истрачены на какого-то засранца. Роджер сломался.

В это время Терри Сакс, «засранец», на «форде» Роджера ехал на рынок в Сен-Иоахим. С тех пор, как он прошлым утром закончил «Дэус X» и заслал его, делать ему было совершенно нечего. Времени прошло достаточно, а ответа все не было. Последний отпрыск фамилии Жено по мужской линии заметно расстроился.

Джим догадывался, каково у него на душе. Роджер не был слабаком, но и фанатизма Рашели в нем не было. Не он формировал обстоятельства, а они его. Сам по себе он так и остался бы заместителем директора, затаив недовольство в душе, не прибегая к активным действиям. Понадобились подходящие обстоятельства в лице Джима Харпера и давление Рашели, чтобы он стал соучастником.

Роджер испытывает понятное беспокойство, интересно, что он скажет, когда увидит счета за телефон, подумал Джим.

Последние четыре дня телефон был в ходу почти двадцать четыре часа в сутки: Терри Сакс передавал базовую программу-взламыватель, чтобы установить, по каким каналам можно запустить «Дэус» в главный процессор компании «Ризингер-Жено». Главный процессор был защищен от такого вторжения и мог поднять тревогу после трех неудачных попыток, но Терри сумел обойти это препятствие, используя личный код Роджера через компьютерную сеть сен-назерского завода. Подключиться к линии частной компании Терри сумел с помощью простого устройства, которое он сам называл «коробкой для сыра». У него ушло почти полдня на то, чтобы все проработать, и всего десять минут, чтобы подключиться, когда Роджер провел его на завод по гостевому пропуску. Смутные воспоминания Джима о процедуре допуска, которую он наблюдал на экране компьютера Линды, послужили для Терри отправной точкой. А дальше, как объяснял Терри, шла обычная хакерская рутина.

Роджеру вовсе не понравилось, что его личный код используют подобным образом. Он отлично обошелся бы без этого. Каждый день ему приходилось ездить на завод, скрывать все, что он знает, и вечером докладывать на ферме те слухи, которые циркулировали в компании. Об исчезновении Рашели в полицию так и не заявили, предполагалось, что это дело внутренней службы безопасности. Официальная версия гласила, что она сбежала с англичанином, который страдал психическими расстройствами, но считался безобидным. Больше всего Джима обидело прилагательное «безобидный».

Завтрак кончился тем, что Роджер запустил стулом в стену и удалился в соседнюю комнату. Он не умел злиться, и приступы ярости переходили у него в замешательство.

Что Джим мог ему сказать? С той минуты, как Терри приступил к работе, он сам находился во власти подобных эмоций. «Дэус» больше походил на далекую мечту, которую два друга могли обсуждать до поздней ночи; в такие минуты все кажется возможным, особенно успех, который придет, как только они решат эту задачку. При свете дня оказалось, что за все надо платить, а задачка написана на песке. Сейчас, при свете дня, «Дэус» не держал удар. Похоже, Джим подложил Терри свинью, заставив его воплотить мечту в жизнь. Не каждому дано выдержать подобное, как однажды сказал Гранди.

Сидя рядом с ним за столом, Рашель произнесла:

— Хотелось бы, чтобы ты оказался прав. Мы многое можем потерять из-за тебя.

— Тогда как я сам уже потерял все, что только можно.

— Я не это имела в виду!

Но это было так.

Она его ни в грош не ставила. Теперь он уже знал, что был для нее не человеком, оказавшимся в трудном положении, а средством для достижения цели там, в галереях Лувра, когда однажды утром рассказал ей свою историю. Она была сильно разочарована и охвачена своей навязчивой идеей, позабыв про все на свете, она вцепилась в него обеими руками. И Джим знал: точно так же она перешагнет через него, как только почувствует, что он больше не представляет для нее никакой ценности.

Джим понимал, что этот момент не за горами: «Дэус», судя по всему, провалился, а он сам совершенно не помнил, как его лечили. Дело было за малым: пока Рашель сама все поймет. Почему-то он был уверен, что это не займет много времени.