Оказавшись во главе вооруженных сил, Франко не терял времени и принялся утверждать свою власть над политическими группировками внутри движения националистов. Видные сторонники короля Альфонсо и большинство мятежных офицеров придерживались мнения, что восстановление королевской власти необходимо отложить до окончания войны, что сейчас не до политических компромиссов. При этом мятеж получил полную поддержку церкви, которая призвала к «крестовому походу» против язычников, неверных, безбожной республики «евреев, масонов и коммунистов», нечестивого союза врагов «подлинной, вечной Испании». Лоялистская позиция баскской и каталонской духовной иерархии не имели значения, пусть даже эти регионы некогда сыграли основную роль в изгнании мавров и реконкисте Иберийского полуострова. Тактический прагматизм позволял военным без труда поглощать воинствующие политические движения. Карлисты и фалангисты имели собственные политические устремления, однако их шансы выдвинуться были крайне слабыми.

Восемнадцатого апреля 1937 года Франко объявил об основании единого гражданского фронта, призванного объединить все «здоровые» политические силы «вечной Испании» — FET у de las JONS (Falange Espanola Tradicionalista у de las Juntas Ofensivas National Sindicalistas[4]). Буква «Т» (означавшая традиционализм Наварры) стояла в аббревиатуре особняком, ведь прочие символизировали дух «крестовых походов» католической, консервативной, сельскохозяйственной Старой Кастилии (при этом имперскую Испанию пытались возродить при помощью колонии — Марокко). Архитектор этого альянса Серрано Суньер, шурин Франко (el cucadisimo) позволил себе заявить позднее, что «опорой власти, ее истинным оплотом была и остается армия». На первый взгляд идеология движения националистов имела много общего с программой фалангистов Хосе Антонио 1934 года. Эта идеология во многом совпадала с фашизмом Муссолини и синдикалистскими теориями, адаптируя, так сказать, недавние призывы Хавьера Прадеры, автора «Нового государства», к корпоративной структуре, основанной на природных, «органических» социальных силах нации. Термин «национал-синдикализм» обозначал политическое движение, намеренное создать упорядоченную систему отношений в обществе.

РЕСПУБЛИКАНСКАЯ ИСПАНИЯ В БОРЬБЕ ЗА ВЫЖИВАНИЕ

Мятежники объединялись в союзы и заключали альянсы, социальные, экономические и политические, под авторитарным контролем профессиональной армии, а республиканская Испания сохраняла те экономические и региональные противоречия, которые веками препятствовали социальной сплоченности и политическому единству страны. Республика была одновременно аграрной и промышленной, и ее социальные мечты, проистекавшие из несбалансированного развития в предыдущем столетии, усугублялись очередным всплеском регионализма.

Разноголосица в командовании и проблемы с ресурсами создавали непреодолимые препятствия для возможности скоординированных действий по подавлению мятежа. Стратегию и тактику республиканской армии, писал английский историк Майкл Элперт, формировали постоянный дефицит оружия и снаряжения и разрушительные конфликты между национальными подразделениями и интербригадами. Однако, несмотря на интриги и подковерную борьбу политических фракций, а также на региональную разобщенность, республиканской Испании удалось объединить свои вооруженные силы, пусть ради этого пришлось пожертвовать достижениями первого года войны. Эта жертва ради окончательной победы и ее необходимость до сих пор являются предметом жарких споров. Каковы бы ни были личные амбиции республиканских лидеров, за какое бы идеальное общество они, в своем представлении, ни сражались, республика продолжала воевать, не задумываясь о капитуляции, при изолированной, хоть и обширной, помощи Советского Союза.

Интересы западных держав не совпадали с интересами республиканской Испании. Более того, западные демократии «фактически помогали Франко, с тем же успехом они могли поставлять ему оружие» (Джил Эдварде). К примеру, британская политика умиротворения Муссолини ради спокойствия в Средиземном море побудила дуче активно поддерживать мятежников. На самом деле большинство европейских держав только, что называется, грели руки на испанском конфликте, и лишь Италия предоставляла человеческие и военные ресурсы, щедро и не выставляя условий, а когда конфликт завершился, подошла к вопросу о возмещении долга весьма взвешенно и с пониманием.

ЭПИЛОГ

К лету 1938 года «националисты» достигли Средиземного моря и Пиренеев между Хакой и Андоррой, отделив Барселону от Валенсии и отрезав ее от гидростанций севера, поставлявших Каталонии электроэнергию. Республиканские силы с трудом удержали линию обороны, однако финальная атака была всего лишь вопросом времени. Премьер-министр Негрин продолжал международные переговоры, уповая на общеевропейскую войну в связи с захватом нацистами Чехословакии. Капитуляция Великобритании перед Гитлером в Мюнхене 29 сентября 1938 года привела к отказу СССР от помощи республиканской Испании и возобновлению немецких поставок режиму Франко для решительной атаки на Каталонию. Больше не в силах сопротивляться, республиканцы отошли к французской границе. Барселона пала 25 января 1939 года, и война завершилась.

Великобритания и Франция поспешили воспользоваться ситуацией. Угроза войны в Европе заставила политиков этих держав осознать стратегическую важность Иберийского полуострова, благо тот находился отныне в «правильных» руках. Они приложили немало усилий, чтобы удержать Франко от более тесного сотрудничества со странами Оси, и, не дожидаясь падения Мадрида, признали националистов законным правительством Испании 27 февраля 1939 года.

Конфликт медленно затухал, приближаясь к горькому концу. Противоборствующие стороны являлись частями целого, былой Испании, и это добавляло случившемуся трагичности. Республиканское правительство в Барселоне с конца 1937 года стало причиной бесконечных трений между централистскими силами и каталонским стремлением к независимости. Асанья и Негрин воспринимали Каталонию как государство в государстве, предпочитающее выжидать в борьбе против общего врага, а сами каталонцы считали, что центральное правительство постоянно ищет способы уничтожить их автономию и свободы. Мадрид же в последние месяцы до капитуляции 28 марта 1939 года стал свидетелем военного переворота против коммунистов с целью облегчить мирные переговоры с Франко.

Испанская гражданская война была прежде всего войной классовой, в которой победили правые, потому что на их стороне были общность принципов и четкость цели; они стремились восстановить свои позиции и единство нации. Защитники демократии и справедливого гражданского общества потерпели поражение, так как их цели были многообразны и изменчивы. Местные особенности, широко разнящиеся модели социального устройства и региональные расхождения подрывали военную экономику и ослабляли дух народа. Раздробленная Испания не могла решить свои проблемы иначе, нежели войной. И тяжелее всего пришлось республиканцам с их многочисленными социальными и политическими фракциями; республика унаследовала все споры и разногласия предыдущего века, а вдобавок оказалась фактически в международной изоляции, поскольку остальной мир не проявил заинтересованности вторым республиканским экспериментом по установлению в Испании либеральной демократии.