Она уже обвела маркером несколько номеров и собралась звонить, когда стационарный телефон, опередив ее, ожил. Елена даже не удивилась, услышав голос Журбина.

– Я вас уже узнавать начала! – приветливо сказала она.

– Ничего странного, – откликнулся тот. – Киру привели в порядок. Вы готовы с ней увидеться?

– Когда? – тут же посерьезнела Елена.

– Да прямо сейчас, если сможете с работы уехать, конечно.

– Я со вчерашнего дня безработная. Куда подъехать?

– Куда обычно. Устроим вам встречу у меня в кабинете, потом она вернется в больницу. Ее и то, по моей горячей просьбе, согласились отпустить на пару часов.

– Я еду, немедленно!

Положив трубку, Елена торопливо оделась. У нее даже не возникло сомнений, стоит ли вновь погружаться в это дело, по сути, чужое. Она спешила так, будто решалась ее собственная судьба, и больше не думала, верно ли поступает или совершает ошибку.

Кира ждала ее в кабинете Журбина. Когда Елена, постучавшись, вошла, девушка привстала было и тут же снова опустилась на стул, будто ноги плохо ее держали. Вглядевшись в лицо своей недавней знакомой, женщина нашла, что та еще больше похудела, а ее бледность при– обрела какой-то синеватый оттенок. Пронзительный взгляд серых глаз померк, Елена увидела в них именно то, чего боялась – глухое отчаяние.

– Вот и встретились! – жизнерадостно произнес Журбин, переводя взгляд с Киры на Елену. – Что ж вы стоите, присаживайтесь. Чаю хотите? Вот Кира Михайловна отказалась.

– А можно нам поговорить наедине? – повернулась к нему Кира. С Еленой она даже не поздоровалась, чем разочаровала ее. Женщина рассчитывала на более сердечный прием.

– Боюсь, нет, – просто ответил следователь.

– Но вы же обещали! – взвилась было девушка и тут же сникла, будто вспомнив что-то или наткнувшись на невидимую преграду. Елена отметила, что ее прежняя самоуверенность исчезла, сменившись глубоким унынием, которое читалось во всем – даже в ссутуленных плечах девушки.

– Я вам, милая моя, обещал только встречу с человеком, которого вы так хотели видеть. – Журбин говорил почти ласково, но за этим явно деланым тоном скрывалось нечто недоброе.

«Кира его раздражает!» – мелькнуло в голове у Елены. Она поторопилась разрядить обстановку:

– Мы можем говорить и так, ничего страшного.

– Вот именно, – сухо подтвердил Журбин и, собрав с письменного стола бумаги, переместился с ними за маленький угловой столик, у самой двери. – Садитесь на мое место, Елена Дмитриевна, беседуйте.

Женщину неприятно укололо то, что он помнил ее отчество. «Держит в памяти, может, все еще подозревает!» Усевшись за стол, Елена попыталась поймать взгляд сидевшей напротив девушки, но та упорно рассматривала свои руки, сложенные на коленях. Она была одета точно так же, как во время их первой встречи, но дешевая куртка и рваные джинсы приобрели еще более жалкий вид, будто достались Кире с чужого плеча. «Как похудела, и всего за пару суток! И прежде не блистала здоровьем, а теперь и вовсе… Краше в гроб кладут!»

Кира будто услышала ее мысли и, криво усмехаясь, подняла голову:

– Что, как я выгляжу?

– Неважно, – созналась Елена, обрадованная уже тем, что девушка заговорила.

– Спасибо за прямоту…. Скажите, вы вообще часто говорите правду?

– Странный вопрос. – Елена тоже сделала попытку улыбнуться. Присутствие следователя очень ее смущало, хотя он возился в углу со своими бумагами так бесшумно, что о нем при желании можно было забыть. – Ну, скажем так, стараюсь не врать.

– Ну, тогда скажите, как, по-вашему, я убила отчима или нет?

Она произнесла слово «отчим» резко, с нажимом, отчего Елена слегка вздрогнула. Женщина хорошо помнила, что во время их первой беседы Кира упорно называла этого человека отцом, хотя не скрыла ни одной червоточины в их отношениях.

– Я считаю, что вы этого не делали, – со спокойной уверенностью громко ответила Елена. Она сама поразилась тому, какая глубокая убежденность прозвучала в ее голосе.

Кира выпрямилась, будто впитывая ее слова, серые, погасшие было глаза широко раскрылись, и в них вспыхнули прежние, обжигающие искры. Журбин заметно пошевелился за своим столиком, но ничего не сказал. Елена понимала, что он не упускает ни звука из их беседы, и все так же громко, раздельно чеканя слова, продолжала:

– Конечно, многие улики против вас, но правда выяснится, и вы будете на свободе! Главное, держите себя в руках!

– Я стараюсь… Но никак не могу понять, что случилось той ночью, – помолчав, откликнулась Кира. Ее взгляд замер, сосредоточившись на какой-то точке в пространстве, девушка говорила с запинками, но без прежнего уныния. Она как будто сама удивлялась словам, которые произносила. – Я поссорилась с парнем, решила уехать к подруге, но той ночью ее не было в городе. Диана утренним поездом возвращалась из Питера. Пришлось поехать к себе на квартиру, хотя я стараюсь там не появляться лишний раз. Где-то в полночь я приехала на такси, приняла ванну, потом до утра смотрела телевизор, пила кофе, на рассвете собрала кое-какие вещи и ушла… Это все, понимаете? Вы верите, что больше ничего не было?

– Верю! – с прежней твердостью ответила Елена, стараясь не смотреть в сторону Журбина.

– Тогда как вы объясняете, что в то же самое время, когда я там находилась, в этой квартире убили моего отца?! Я ведь не спала, спиртного не пила, наркотиками не балуюсь. Была в полном сознании и ничего не видела?!

И так как Елена в ответ молча покачала головой, Кира горько вздохнула:

– То-то и оно, этого не объяснишь. Я схожу с ума, когда пытаюсь что-то сложить, понять… Мне начинает мерещиться всякая чепуха, будто я слышала что-то и как раз на рассвете, когда погиб папа…

Слово «отчим» она больше не произносила, и от этого Елене сделалось как-то легче, словно Кира на глазах освобождалась от чужого, темного влияния, становясь сама собой.

– А что вы слышали? – спросила женщина, когда повисшая пауза затянулась.

Кира вздрогнула, очнувшись, и удивленно посмотрела на нее:

– Голоса… И быстрые шаги, какой-то глухой шум… Как будто в подъезде возились люди… Но когда я вышла с вещами на лестницу, там никого не оказалось. Наверное, это было где-то у соседей.

– А почему вы мне об этом не рассказывали? – подал голос Журбин, оторвавшись от бумаг.

– Я только сейчас вспомнила, – повернулась к нему девушка, хмуря тонкие, будто нарисованные тонкой кисточкой брови. – А это важно?

– Все важно, – проворчал тот, вытаскивая из-под папок чистый лист бумаги и вписывая туда что-то. – Вы бы посерьезнее относились к собственной судьбе! Не надо надеяться, что появится фея-крестная и подарит хрустальные туфельки! Где именно шумели, можете сказать точнее?

– Как будто за стеной или в подъезде.