– Конечно, сразу же! – всхлипнула Лариса Максимовна, но плакать перестала, взяла себя в руки. – Он едет в Москву, подключил там свои связи, и Богомолов подключился.

– Вот видите, – подбодрила Мира женщину. – Все ресурсы мобилизуются, просто так пропасть ребенок не может в Москве. Весь город простреливается видеокамерами. Его быстро найдут. Держитесь. Я сейчас приеду и подключусь к поискам.

– Да как вы подключитесь? – с сомнением спросила Лариса Максимовна.

– Добровольцем, – пояснила Мира. – Буду по дворам и улицам ходить, спрашивать, показывать фотографию, расклеивать листовки, – и в раздражении остановила себя. – Да как угодно! Ходить по дворам, кричать и звать.

– Да, да, Мирочка, – ухватилась за эту идею бабушка. – Может, он где-то спрятался, а услышит ваш голос и выйдет.

– Может, – не разделила оптимизма Мира.

Быстро переодевшись, подхватив с собой сумку, она выскочила из квартиры, одной рукой набирая вызов такси на смартфоне, другой запирая дверь, и вдруг замерла, осененная внезапной мыслью.

– Так! – громко сказала она себе и повторила: – Так! Подожди, подумай!

И она подумала пару минут. Такси все же вызвала, поменяв пункт назначения.

Мира ворвалась в служебную дверь театра, подлетев к сидевшему за столом на своем посту и увлеченному какой-то игрушкой на компьютере охраннику.

– Василь Федорыч, мальчика здесь не видели? Маленького такого? Помните, ко мне приходил с бабушкой?

– Не было, Мира, – оторвался тот от своей игры. – Никакого мальчика не было. Да и вообще народу почти не было сегодня. Артисты отыграли дневной и быстро сбежали, и все цеха за ними следом, из тех, кто работал сегодня, остался только Тарасыч, сцену закрывает, звукорежиссер, что-то там с аппаратурой делает, да уборщицы новые. И все.

– Понятно, – уже не слушая, кивнула она и побежала по коридору.

– А ты куда, Мира? – сообразил поинтересоваться он. – Случилось что?

– Ничего, – отмахнулась она. – Проверить кое-что надо.

– А-а-а, – ничего не поняв, протянул тот и вернулся к своему увлекательному занятию.

– Петя!! – влетела она в актерскую.

Пронеслась по комнате, заглянула зачем-то в углы и в шкафы, под столы и побежала дальше. Она проверяла все помещения, куда когда-то водила мальчонку, показывая ему театр, вспоминая, что больше всего его заинтересовало, когда он к ней сюда приходил.

Кукольная комната! Ну, конечно же!

Она понеслась дальше. Но загадочная комната, где содержали кукол в ящиках, специальных коробках и развешенных на стойках, самая привлекательная для любых детей, была закрыта на ключ. Мира на всякий случай постучала сильно в дверь, позвала громко Петьку, но абсолютная тишина была ей ответом.

Где? Где он может быть еще?

Мастерская! Конечно же! Какие куклы, когда есть такое!

В мастерской, которая с первого взгляда заворожила Петрушу настолько, что Мире еле удалось его оттуда вытащить, так все ему там было интересно, таинственно и увлекательно, где чинили кукол, реквизит и все на свете, вдруг обнаружился их старый мастер.

– О, Мира, – поразился он необычайно. – Ты чего здесь?

– Терентич, – ничего не объясняя, ринулась расспрашивать она. – Ты мальчика маленького не видел?

– Того, что ты приводила? Петя, кажется? – уточнил мастер.

– Да, да! Петенька, – вдруг так обрадовалась она тому, что кто-то помнит Петьку.

– Потерялся, что ли?

– Потерялся, – кивнула Мира, сдерживая слезы.

– Не видел, Мирочка. Не было тут ребенка никакого.

– Ладно, – задумалась она, прижав дрожащие пальцы к губам, изо всех сил стараясь не поддаваться панике.

– Ты у девонек наших трудовых спроси, – посоветовал старый мастер. – Не ушли, поди, еще.

– Точно. Да. Точно! – взбодрилась Мира подсказанной идеей. – Пока, Терентич.

И побежала за кулисы искать «девушек трудовых», как мастер называл уборщиц. Нашла одну в служебном туалете. Новую какую-то, лет под пятьдесят, полную и не сильно приветливую, имени ее Мира еще не знала.

– Здравствуйте, – ринулась с напором она к женщине. – Простите, не знаю, как вас зовут…

– Надя, – насторожилась женщина.

– Я Мира, актриса этого театра, вы меня знаете?

– Знаю, видела, – недоверчиво подтвердила уборщица.

– Скажите, вы не видели маленького мальчика здесь? Во время или после спектакля?

– Здесь? – удивленно уточнила женщина.

– Ну, здесь, в смысле за кулисами. В служебных помещениях, – торопливо растолковывала Мира.

– Нет, – покрутила отрицательно головой Надя.

– А вы везде уже убрали?

– Зал в смысле? – спросила та.

– Зал и вообще все помещения?

– Все, – уверила женщина и, подхватив помойное ведро, ловко опрокинула его в унитаз. – Заканчиваем, видите.

Не видит она! Не видит, что вы там заканчиваете! Она видит помойное ведро, грязную воду из которого выливают в унитаз!

– И нигде… – начала Мира.

– Нет, – звякнув ведерной ручкой, покачала головой уборщица. – Никакого ребенка нигде не было.

Мира медленно вышла из туалета, потирая от растерянности лоб рукой.

Значит, нет. Значит, она ошиблась.

И вдруг она так отчетливо, так ярко, в ужасающих подробностях представила, что могло реально случиться с Петькой – одно предположение страшней другого, что ее аж шатнуло от ужаса этих картин.

И накрыло таким отчаянным осознанием беды и непоправимого несчастья, что прострелило жутким холодом, и ноги подкосились от накатившей слабости, повело в сторону, и она вынуждена была привалиться плечом к стене, чтобы не упасть.

Как она вообще могла предположить, что он пойдет сюда?! Ну как?! Идиотка!! Он очень умный, да, смышленый малыш, но он еще совсем маленький! Маленький и беззащитный! А вокруг – огромный, беспощадный город, пожирающий не самых слабых взрослых. А тут малыш!!

Куда он мог деться?! Куда?! Что с ним?!

Господи, господи, что с ним?! Защити его…

Чувствуя, как волна черной, жуткой паники и отчаяния постепенно накрывает ее с головой, застилая весь свет и разум, грозясь потопить под собой, Мира дернулась всем телом, оттолкнулась от стены и встряхнулась, как собака.

Так нельзя!! Надо ехать туда, к ним домой и облазить все дворы, все закоулки, подвалы-чердаки, кричать, искать! Распечатать Петькино фото, составить листовки, опрашивать людей, продавцов ларьков и магазинов, да что угодно – но делать!

Он умный! Он очень умный! Он не пропадет за просто так, уговаривала и подхлестывала она себя.