– Да, – с удивлением в голосе ответила девушка. – Его сделали по моему дизайну. Я же вам рассказывала про бутик, там можно было…

– Тогда продолжаю, – остановила я дочь Кутузова. – По какой причине вы решили отравить Ирину Леонидовну?

Ольга вздрогнула.

– Кого?

– Вашу бывшую соседку, – уточнила я, – Горскую. Некто положил у нее в доме на консоль в прихожей коробку с черничным пирогом, решил порадовать добрую фею поселка.

– Зубную фею, – пробормотала девушка.

– Верно, – усмехнулась я, – это говорит о том, что муж Горской был стоматологом. Но я о другом. В поселке живут обеспеченные люди, большинство из них благодарно Ирине Леонидовне за бескорыстную помощь, поэтому ей часто делают подарки. Как правило, Горской потихоньку приносят продукты и кладут презенты в прихожей всегда незапертого дома. Привычка дамы держать дверь нараспашку известна всем окружающим. В начале недели хозяйка нашла на консоли упаковку с черничным пирогом. Горская любит такие и точно бы его съела, но два дня назад она забежала к Светлане Сорокиной, а та угостила хурмой. Ирина обожает этот фрукт, готова лакомиться им с утра до ночи, одна незадача: после поедания «королька» у нее начинается аллергический стоматит. В тот день, вдоволь накушавшись хурмы, Ирина Леонидовна вернулась домой и, чтобы предотвратить беду, прополоскала рот «Стомодентом». А это средство… Дело в том, что Горская запаслива всем сверх меры. В подвале ее дома полно вещей, купленных еще в восьмидесятые прошлого века. Хозяйка, не обращая внимания на давно истекший срок годности, пьет индийский растворимый кофе, моет руки мылом «Руслан», которого давным-давно нет в продаже. Полоскание у нее тоже древнее, оно потеряло свои полезные качества и даже стало опасным. Вместо того чтобы приостановить развитие болезни, оно ее усугубило. На следующее утро рот Горской изнутри покрылся язвочками. Ну как она могла лакомиться пирогом с черникой? Ведь от ягод пораженная слизистая еще больше воспалится. Домработница Марфуша тщательно следит за «своей барыней», поэтому хурмы в доме никогда нет.

Говоря без остановки, я периодически поглядывала на слушавших меня пожилую даму и девушку и внимательно следила за их реакцией.

– Ирина Леонидовна ухитрилась сохранить детские реакции. А как поступает малыш, страдающий золотухой, увидев, допустим, шоколад? Схватит и слопает плитку, думая лишь о том, чтобы мама не заметила, а про неминуемые последствия – насморк, кашель, температуру и не вспомнит. Горская похожа на такого ребенка, подчас ведет себя так же. А Марфуша еще постоянно твердит: «Нельзя пользоваться просроченным, от него вред, а не польза. Давайте выкинем старье». – «Никогда! – злится хозяйка дома. – Это расточительство!» Так вот, заполучив стоматит и не желая выслушивать очередной зудеж горничной, Ирина Леонидовна ничего не сказала о своем состоянии Марфуше, мужественно терпела боль. Почему она так поступила? Горская не способна выбросить ничего из своих запасов, а вот подарить кое-что готова. Нам, например, притащила баночку растворимого кофе эпохи динозавров. Ну не может Горская расстаться с нычкой, и все! А Марфуша такое легко проделает. Скажет ей хозяйка о своей болезни, уйдет по делам, и прислуга, узнав, что полоскание причинило вред, оттащит ящик «Стомодента» на помойку. Нет уж, вдова промолчит о болезни, а «прекрасное» средство пролежит до лучших времен. Стоматит достиг пика в тот день, когда в прихожей очутился черничный пирог. Ирина Леонидовна с огромным удовольствием бы им полакомилась, но… У Марфуши же от любых ягод разыгрывается язва, пирожок с черникой не ее еда. И, в отличие от хозяйки, домработница умеет держать свои желания на коротком поводке. Чтобы не выбрасывать угощение, Горская, долго не раздумывая, схватила пирог в упаковке кондитерской «Мадам Маффин» и пошла к нам в гости.

Я перевела дух и снова поглядела на Тамару Федоровну с Олей.

– Что тут непонятного? – хмыкнула Николаева. – Обычная история о том, как любовь к жратве затмевает разум. Еще хорошо, что только стоматитом обошлось, могло чего похуже случиться. Начался бы у Ирины отек Квинке – и конец.

– То, что произошло с Горской, заставляет вспомнить поговорку «Не было бы счастья, да несчастье помогло», – вздохнула я. – Пораженная слизистая спасла доброй фее жизнь. Потому что кто-то положил в чернику яд. Ирина Леонидовна принесла пирог нам, чудом ни я, ни Роза Леопольдовна, ни Киса его не попробовали. А вот Вера, свояченица нашего прораба, слопала кусок и… умерла.

Оля издала звук, похожий на кашель, Тамара Федоровна сидела с непроницаемым выражением лица, а я продолжала:

– В планах убийцы было расправиться именно с Горской, поэтому он и выбрал черничный пирог, прекрасно зная, что Ирина Леонидовна от угощения не откажется, а Марфуша его не тронет. Кому же могла насолить вдова? Она не вредная, не злая, сплетни, в отличие от Марины Бородулиной, не распространяет, небылиц, как Светлана Сорокина, не выдумывает, умеет держать язык за зубами. Ну и кому дама встала поперек дороги? Я терялась в догадках, пока не узнала, что Ирина видела, как Кутя вытолкнула из окна маленького домика Клаву, свою мачеху.

– Пожалуйста, не надо, – вдруг прошептала Ольга.

Но я не замолчала.

– Не знаю, где дочь Кутузова жила несколько лет и чем занималась, но сейчас ей пришло в голову отомстить Горской. Вот только та осталась жива, в морге лежит Вера, не имеющая никакого отношения к убийству Клавдии.

– Это не я, – прошелестела воспитательница детского сада. – Не я!

– Вы раньше часто приносили соседке свои пироги с черникой, – оборвала я врунью. – Кто знал, что Марфа не ест ягоды? Кто осведомлен о привычке жителей «Крота» оставлять в прихожей Горской разную снедь? Кто может желать смерти вдове, потому что она знает: Клавдия не случайно выпала из окна? Ответ один – Кутя. Вы, Ольга, купили в торговом центре пирог с черникой, сбегали в недавно открывшуюся кондитерскую, где стащили фирменную коробку с лентой, положили отравленную выпечку в нее и незаметно оставили ее в холле дома Горской.

Оля закрыла глаза ладонями.

– Тата, опять начинается!

А я не останавливалась.

– Продавщица из пекарни описала женщину, которая приобрела пирог: стройная, говорит звонким голосом, значит, молодая, на покупательнице был приметный розовый свитер с кошкой. А вы, Ольга, только что объяснили: ваш свитер уникален, сделан по вашему заказу.

Воспитательница заплакала.

– Прекрати лить слезы! – приказала Николаева. – Евлампия, торговка описала также и лицо девушки?

– Нет, – честно ответила я. – На ней была шапка, надвинутая на лоб, и продавщица лицо клиентки, купившей пирог, не разглядела.

Тамара Федоровна подперла подбородок кулаком.

– Теперь моя очередь задавать вопросы. Зачем Куте убивать Горскую?

– Неужели вы не поняли? – изумилась я. – Ирина Леонидовна знает, кто убийца Клавы, и может в любой момент рассказать правду.