– Он попросил, чтобы я организовала ему встречу с Гвоздем… Ну я позвонила. Аркаша очень обрадовался и назначил Розовскому встречу в ресторане. О чем они там говорили, я не знаю. Меня там не было. Только в этот же вечер, по-видимому, после ресторана Гвоздь приехал ко мне. К тому времени я уже жила отдельно от отца с мачехой в однокомнатной квартире на Буденного. Так вот Гвоздь приехал и сказал, что на другой день после работы я должна привезти курьера в загородный дом Розовского. За это будто бы Розовский пообещал мне заплатить десять тысяч долларов.

Федор снисходительно улыбнулся. А сидевший и с бесстыдством рассматривающий девушку Грек, не утерпел, чтобы не съехидничать.

– Только, за это? – спросил он.

Девушка взглянула на него с неприязнью. Уж кем-кем, а проституткой она себя никогда не считала. Да и какое имеет право этот усатый мент подозревать ее в аморальном отступничестве.

– Разумеется, не только, – холодно произнесла она и добавила: – А еще и за то, чтобы я помалкивала. Хотя, если честно, я и представить не могла, что там произойдет. Но на следующее утро, как обычно, придя на работу, ко мне в приемную зашел водитель Валера Ищенко и сказал, что шефа сегодня не будет. И что он их с женой уже отвез в аэропорт. Я еще удивилась, думала, что Розовский будет ждать этого курьера у себя, а Ищенко мне вдруг передал ключи и сказал, что в отсутствие Розовского поступает в полное мое распоряжение.

Девушка замолчала, и в кабинете наступила гробовая тишина. И только вентилятор, стоявший на столе майора и разгонявший тяжелый спертый воздух, нарушал эту тишину тихим шуршанием, словно нашептывая Юле некоторые моменты из недалекого прошлого, о чем ей забывать, не следовало. И зло, глянув на него, Юля вытянула из пачки сигарет, одну сигарету.

Грек услужливо протянул зажигалку, чиркнув ею.

Понимая, что молчание уж слишком затягивается, а пленка на кассете диктофона крутится впустую, Туманов спросил:

– И что было дальше?

На какой-то миг, Юля будто забыла, где находится, сидела, точно отгородившись ото всего окружающего занавеской табачного дыма. Услышав вопрос майора, взглянула на него как бы с удивлением, и спросила:

– Дальше?…

Федор кивнул, чтобы девушка продолжала. И Юля в раздумье проговорила:

– Около трех часов дня в приемную вошел он…

– Розовский? – решил уточнить Грек. Юля наградила его укоризненным взглядом, подумав, что плохо дело, если все менты такие тупые, как этот усач. Хотя вслух об этом сказать и не решилась. Сказала то, что следовало:

– Вошел курьер. Мне он представился Виктором. И сказал, что Розовский должен ждать его прихода, – улыбнулась Юля, как это бы сделала ведьма, готовившаяся к шабашу. – Наверное, с его стороны было большой ошибкой отсылать свою охрану. Я так поняла, что они его поджидали за воротами. Хотя я точно не знаю, возможно, что и где-то в другом месте. Но он позвонил по своему сотовому, сказал, что на месте и что они могут уезжать, – она посмотрела на Туманова все с той же демонической улыбкой и грустно кивнув, сказала: – Знаете, я так до сих пор и не научилась отличать роковую случайность от ошибки. Но не позвони он, и не отошли охрану, и с ним ничего плохого бы не случилось. Не наболтай я лишнего по телефону, и сейчас бы не сидела перед вами. Так ведь?

Федор задумался. Потом сказал:

– Знаете, я бы все это отнес к обычной закономерности. И этот курьер из Прибалтики… и вы… это звенья одной цепи. Преступная связь. Для таких заканчивается все до банального просто: смерть, или тюрьма. Так что вам еще пока можно сказать повезло.

Юля не разделяла мнения майора Туманова, поэтому не обрадовалась такому везению.

Того улыбчивого парня она хорошо запомнила. Лицо у него было некрасивое, испещренное мелкими шрамами, но его располагающая улыбка закрывала этот недостаток.

Он вошел, вежливо поздоровавшись, сел на кожаный диван, находящийся рядом с дверью в кабинет Розовского. Свой большой дипломат серого цвета, бережно положил себе на колени. Глядя с какой бережливостью, он с ним обращается, Юля подумала, что в нем должно быть что-то необычайно ценное. При этом сам Курьер так смотрел на хорошенькую секретаршу, словно безумно жаждал понравиться ей.

Юля охотно отвечала взаимностью. Хотя вести себя приветливо со всеми, кто входил в приемную, было ее святой обязанностью.

Но, наверное, с Виктором, как звали курьера, она была более приветлива. И он не заподозрил подвоха, когда секретарша сделала разочарованное личико и сказала, что Леонид Степанович Розовский внезапно заболел.

Это разочарование сполна передалось и курьеру, и он, перестав улыбаться, проговорил с некоторой досадой в голосе:

– Вот незадача. Я только что приехал в Москву. Розовский должен был ждать меня… Знаете, нам с ним обязательно надо встретиться.

Юля улыбнулась так, словно не Розовский, а она сама с нетерпением ожидала приезда Виктора и бархатным голосом пропела, угощая курьера кофе с пирожными:

– Успокойтесь. Леонид Степанович позаботился о вас, и ждет вас у себя дома. Сейчас я вас отвезу к нему. Там вы прекрасно проведете время.

Но уверения секретарши, похоже, не очень-то подействовали на Виктора.

– Почему дома? Почему я должен ехать куда-то? Такой договоренности не было. Была договоренность, что он будет ждать меня тут, в своем офисе.

На очаровательном личике Юли появилась неловкость.

– Знаете, если вы в чем-то сомневаетесь, я могу набрать номер сотового Розовского и вы переговорите с ним. Так как вы решили? Едем сразу, или вы желаете все-таки переговорить с ним? – спросила Юля, заметив необычайную осторожность Виктора. Причем, после этого своего упрямства, его лицо уже не казалось ей привлекательным. Скорее, отвратительным, если не сказать больше: у него – рожа наглеца, особенно когда он перестает улыбаться.

На минуту наглец призадумался и, решив перестраховаться, сказал:

– Пожалуй, будет правильно, если вы ему позвоните.

Юля пожала плечиками, хмыкнула и на своем сотовом набрала номер. Набирать номер самого Розовского она и не думала. Да это было бы крайне трудно, потому что в это время председатель совета директоров вместе со своей милой женушкой находился уже в Майями, куда вдруг улетел на пару дней по делам. Юля набрала номер Гвоздя и услышав его голос, сказала:

– Леонид Степанович, приехал Виктор. И он упрямится, не хочет ехать к вам….

Произнесенная Юлей фраза, была сигналом к тому, что Гвоздь должен был включить магнитофон, где был записан голос Розовского.

Юля услышала тихий щелчок магнитофона, и сказала так, как если бы на самом деле разговаривала с ним:

– Хорошо, Леонид Степанович, сейчас я дам ему трубочку, – при этом она посмотрела на Виктора и, передав ему трубку сотового, сказала: – Возьмите, Леонид Степанович вам хочет что-то сказать.