– У меня. В гараже. Я немного истратил. Там было три миллиона долларов. Десять тысяч я истратил на покупку машины, – признался Казанец.

– Вот же сволочь. Теперь понятно, на какие шиши ты купил себе новую тачку. А мне врал, что она куплена на деньги жены. Прохвост, – обласкала Инна бывшего любовника.

– Машину придется конфисковать. Как с ней быть, решит суд, а пока она постоит у нас в управлении. Да и вам, гражданин Казанец, придется проехаться с нами, – предложил Туманов, тем самым, огорчив ловеласа. Тот никак не мог осмыслить, что ему все-таки предъявляют в вину. Деньги он украл не у честных людей, а у бандитов, по его мнению, наказав их.

– Поехали, дорогой. Там мы тебе все объясним, а заодно зачитаем и твои права, – сказал Грек, усаживая Казанца на заднее сиденье старенькой милицейской «Волги». Потом подошел к Туманову: – Внимательный ты, Николаич. Я вот, сколько ходил под окнами, но никакого окурка не видел, а ты…

– А его там и не было, – улыбнулся майор. – Оба окурка я взял из пепельницы. С перепугу Казанец даже не вспомнил, курил ли под окнами или нет.

– Выходит, он купился на твою уловку? – смеясь, спросил Грек.

Федор пожал плечами. Подняв голову, посмотрел в мутное небо, затянутое облаками и вздохнул. Еще каких-то несколько дней назад стояла жара, а сегодня уже вовсю чувствуется приближение осени. И посвежевший ветерок срывает с деревьев увядшие листья. Был конец августа, когда происходит тихое, но безвозвратное увядание природы. Грустная пора. Туманов не любил ее. Виделось в ней майору что-то трагическое, навсегда потерянное.

– Слушай, Николаич, а как ты догадался, что деньги взял Казанец?

Федор улыбнулся назойливости Грека. Такой уж он капитан Грек, не отстанет, пока не получит ответа на свой вопрос. И Туманов сказал:

– Мне с самого начала глаза его не внушали доверия. Да потом, кроме него больше и некому было взять. Я решил проверить свое предположение и как видишь, не ошибся.

Судя по настроению, Васильков был доволен результатом уголовного дела. Войдя в кабинет к Туманову, он пожал руку сначала майору, потом Греку с Ваняшиным и, улыбнувшись, сказал:

– Ну что, Федор Николаич, все фигуранты по этому делу выявлены, вина их доказана, пора ставить точку?

Грек с Ваняшиным предпочли не вмешиваться, оставляя за Тумановым право разговаривать с полковником. Ляпнешь, да что-нибудь не так. В основном это касалось Грека. На вопрос Ваняшина, что делать с конфискованными у Казанца почти тремя миллионами баксов, Грек шутливо предложил накупить водки и напоить все управление. И тут на беду в кабинет вошел Васильков, услышав все, о чем сказал Грек, он сделал капитану серьезное замечание. Поэтому Грек решил отмолчаться по поводу окончания расследования. Хотя по разумению Сан Саныча хороший банкет бы им не помешал. И главное, средства неучтенные есть. Вот они, лежат в сейфе, в дипломате у майора. Пару сотен баксов вытащить и никто не узнает. А им на троих вполне хватит. Но майор такое предложение Грека воспринял без энтузиазма, сказав, что не стоит уподобаться Казанцу.

– Вообще-то, товарищ полковник, в этом деле есть еще один фигурант, – сказал Туманов. «Батяня» сразу смекетил о ком идет речь, и, положив тяжелую ладонь на папку с собранным материалом уголовного дела, проговорил:

– Уже нету. Разве вы не смотрели сегодня по телевизору криминальные новости? – спросил полковник.

– Нет, – в один голос признались Туманов, Грек и Ваняшин.

Васильков не поленился, подошел, включил старый телевизор, стоящий в кабинете Туманова.

– Смотрите, я уже утром видел, – сказал он и вышел, когда начался повтор криминальных новостей.

Трое сыщиков уставились на экран. Телевизор заморгал, изображение пропало. Грек не мог спокойно перенести это, подскочил и со злостью врезал кулаком по верхней части деревянного корпуса, и изображение сразу появилось. Даже звук лучше стал.

Как, оказалось, сделал это Грек вовремя, потому что на экране опера увидели группу людей в милицейской форме, среди которых все трое без труда узнали полковника Василькова. Милиционеры и штатские, по-видимому, из прокуратуры, стояли возле подъезда шестнадцатиэтажного дома. Возле ступенек подъезда лежал труп.

– Сегодня утром около девяти часов при выходе из подъезда своего дома, был застрелен депутат государственной думы Глотов, – прокомментировал ведущий этот сюжет голосом лишенным всяких эмоций.

А вот капитан Грек сдержать свои эмоции не сумел.

– Николаич, помнишь, как он грозился тебя с работы снять. Говорил, в течение недели вылетишь отсюда. Вот ему, – Грек скрутил фигу и ткнул ею в экран телевизора. – Пусть посмотрит.

Но сам майор Туманов вспоминая этого человека, почему-то особого облегчения от его кончины не испытывал. Хотя и радоваться было нечему.

– Возможно, когда-то он был нормальным мужиком, – сказал майор скорее с сочувствием, чем с осуждением. И замолчал. Грек задумался о чем-то своем.

И только лейтенант Ваняшин, молчавший долгое время, проговорил вдруг:

– Последнюю точку в этом деле все-таки поставила пуля, – сказал он.