– Король знает, что я буду преданно служить своему господину.

– Тогда почему вы не хотите оправдать его доверие?

– Потому что я не хочу сейчас покидать Англию.

– Это ваше последнее слово?

– Можете считать, что да.

Когда королю сообщили об этом разговоре, он был раздосадован.

– Мне не правится его самомнение, – проворчал Яков. – Что за надменный человек! Хвастает, что управляет двором и страной. К тому же слишком несдержан. Это неуважение к власти и наказуемо тюремным заключением. Пусть не думает, что это сойдет ему с рук.

* * *

Овербери писал, сидя за своим столом, когда услышал звук шагов за дверью.

Он с удивлением поднял голову, когда дверь настежь распахнулась, и увидел стражников.

– Сэр Томас Овербери, – сказал начальник конвоя. – Именем короля, вы арестованы!

Овербери вскочил на ноги и, брызгая слюной от возмущения, спросил:

– В чем меня обвиняют?

– В неуважении к королевской особе, – последовал ответ.

– Я протестую! Вы не можете сделать этого. Позовите виконта Рочестера.

Ответом было предъявление ордера на его арест.

Ничего нельзя было поделать. Ему ничего не оставалось, как последовать за стражниками из дворца к поджидающей барже.

Они поплыли к мрачной серой крепости.

На сердце у Овербери было тяжело от недобрых предчувствий, когда он ступил на территорию лондонского Тауэра.

* * *

Новость о том, что Овербери в Тауэре, быстро распространилась при дворе. Неужели Рочестер не мог спасти его? Означает ли это, что Рочестер теряет свои позиции? Кто займет его место?

Роберт был испуган. Все произошло слишком быстро. Он жалел, что не смог спасти Овербери от тюрьмы. Странно, но все случилось именно так, как хотел того Нортгемптон. Мысль о том, что бедный старина Том сидит в камере, не доставляла удовольствия.

Нужно поговорить с королем. Яков наверняка поступил так в момент гнева, потому что Том слишком высокомерен. Он слишком большого мнения о собственной значимости. Ему следовало бы занять пост посла в Нидерландах. Он мог бы вернуться домой через некоторое время.

Роберт обратился бы к королю, если бы не Нортгемптон, который посоветовал не делать этого.

– Это лучшее, что могло случиться, – сказал он. – Пусть немного охладит свой пыл в крепких каменных стенах. Это пойдет ему на пользу. Мы продолжим дело с разводом, а когда все закончится, обещаю, что Том Овербери выйдет из тюрьмы поумневшим.

Роберт увидел в этом рациональное зерно, поэтому не стал говорить с королем о сэре Томасе Овербери.

* * *

Франсис ехала к Анне Тернер в Хаммерсмит. Обнимая свою приятельницу, она вся сияла красотой.

– Хорошие новости, Анна! – воскликнула она. – Овербери оказался там, где мы хотели. В Тауэре.

Анна захлопала в ладоши от удовольствия.

– Это лучшая новость за последнее время!

– И она весьма кстати, – продолжала Франсис, – так как этот человек стал угрозой.

– Какой мерзавец!

– Да, он вознамерился доставить нам неприятности. У него были свои шпионы. Он был готов оклеветать меня. На все мог пойти, лишь бы Роберт от меня отвернулся. А этого я бы не пережила!

– Еще бы. После всего, что вы сделали, чтобы завоевать его любовь и удержать его!

Франсис вздохнула.

– Мне нужно еще приворотного зелья, потому что он при малейшей неприятности готов отступиться.

– Бедняжка! Какие вам выпали испытания! Да, вы должны его удержать!

– Боюсь, Роберт может навестить Овербери в тюрьме и даже добиться его освобождения. Кто знает, что ему известно? Подозреваю, что Овербери покупал секреты у людей, которые желали получить за них деньги. Он может остановить развод и намерен это делать. Если он доведет до сведения короля, что…

Анна вздрогнула.

– Его надо остановить!

– Король не любит и боится колдовства.

Анна кивнула.

– Если он подумает, что я…

– Миледи, вы преувеличиваете. Он никогда ничего не узнает.

– Как мы можем быть в этом уверены?

– Держа Овербери в Тауэре, пока он не умрет.

– Пока он не умрет, – повторила Франсис. Она уставилась широко открытыми глазами на свою приятельницу и тут же приняла решение. Овербери не должен выйти из Тауэра живым.

Граф Эссекс был удивлен, но не тому, что его жена желает развода, а причине, которую она выдвинула для этого. Она обвиняла его в импотенции! Он пришел в ярость. Да как она смеет выдвигать подобное обвинение, когда не дала ему ни единой возможности доказать обратное!

Если есть справедливость на земле, вскоре обнаружится, что она лжет.

Артур Уилсон, который стал его доверенным лицом, не выразил особого неудовольствия, услышав эту новость. Он полагал, что он своей бдительностью предотвратил отравление графа по приказанию его жены. Если Эссекс получит развод, не важно, какими средствами, он навсегда избавится от злого влияния этой женщины, сможет снова жениться и вести нормальную жизнь, что, по мнению Уилсона, было вполне желательным положением дел.

– Милорд, – сказал он, – учтите: освободиться от графини – самое лучшее, что может с вами произойти.

– Ты прав.

– Ведь если вы воспротивитесь разводу, то будете связаны с ней всю оставшуюся жизнь. А в этом случае, я уверен, ваша жизнь будет в опасности.

– Ты ведь слышал обвинение, выдвинутое против меня?

Уилсон пожал плечами.

– Когда вы освободитесь от нее, то сможете снова жениться, и ваши дети докажут, что эта женщина – лгунья. Но тогда будет слишком поздно что-то предпринимать по этому поводу.

– Было бы большим облегчением узнать, что пас с ней больше ничто не связывает.

– Для меня тоже, милорд. Мне больше не нужно будет проявлять бдительность, чтобы она не причинила вам какой-нибудь вред.

Граф положил руку на плечо Уилсону.

– Я тебе стольким обязан, друг мой, – сказал он.

– К чему эти разговоры, милорд? Я служу вам от всего сердца по мере своих сил, и взамен – хотя мне не нужно ничего взамен – я имею вашу дружбу. Если говорить о плате между друзьями, то мы в расчете.

– Да благословит тебя Бог, Уилсон!

– А вы, милорд, не станете возражать против развода?

– Я хочу свободы не меньше, чем ты жаждешь ее для меня. Несомненно, мне придется отвечать на вопросы и говорить правду. Но я открыто заявлю, что, так же как и она, горю нетерпением разорвать этот брак.