Жорж ждал подходящего момента, надо было бить наверняка, он не хотел больше рисковать. И потому все не решался выйти. Алексей прошлый раз тоже показался ему не опасным — на ногах еле стоял, а руку сломал. Перелом сразу заныл при этом воспоминании. Они так долго валялись на попоне, что у Жоржа устали ноги, и он присел на корточки. Эта девчонка такая жаркая оказалась! А с виду скромненькая! Наконец граф насытился, и любовники поднялись. Жорж наблюдал, как они одеваются. Действовать надо сейчас, на этой поляне. Но он все трусил: одно дело — напасть на беззащитную девчонку в пустом доме, и совсем другое — иметь противником молодого мужчину.

Граф поднял попону и свою рубашку, и они направились к тропке. Варя чуть отстала, поправляя волосы. Жорж в бессильной злобе наблюдал, как его добыча уходит. Граф уж скрылся в противоположных зарослях, когда Варя вдруг повернулась и побежала назад, к цветущим кустам, словно укутанным розовым газом. Она остановилась совсем близко от него. Ей захотелось наломать букет скумпии. Жорж понял — вот он, миг его удачи! Он стал тихонько приближаться к ней. Она уже отломила пару веток, потянула следующую, тут увидела перед собой лицо щербатого и поняла — сейчас он ударит ее, она не успеет и вскрикнуть. Даром, что граф в пяти шагах, пока он вернется, пока поймет, что произошло, Жоржа уж и близко не будет. Варя почувствовала, что сейчас никто не успеет ее спасти. Убийца замахнулся ножом. В ту же секунду за его спиной раздался лай. От неожиданности Жорж вздрогнул, а Варя отпустила ветку. Ветка хлестнула его по лицу, не сильно, но он отпрянул и не смог завершить удар. Тогда уж Варя закричала и попятилась назад, на поляну. Жорж потерял еще несколько секунд, оглядываясь на пса.

Этот черный, явно породистый пес с рыжими подпалинами, продолжал звонко лаять, но не пытался напасть и укусить, и Жорж, не обращая на него больше внимания, шагнул следом за Варей на поляну — пусть не вышло тихо, все равно он сейчас ее убьет, уже не мог остановиться, словно выпущенная стрела.

Ей бы повернуться и бежать, а она все пятилась, потом споткнулась и упала на спину. Тогда и Жорж стал падать на колени, одновременно опуская нож, — он метил ей в сердце.

Граф, услышав яростный лай какой-то собаки, бросился назад, на поляну. Он подумал, что бродячий пес напал на Варю, но увидел совсем другую картину: Варю, пятившуюся от зарослей скумпии и падающую на спину, мужика, шагнувшего следом, нож в его руке, собаку неистово лающую на незнакомца, мечущуюся вокруг, и ринулся к ним. Сергею казалось, что его движения замедленны, как в том страшном сне. Он не успевал оттолкнуть убийцу, тот опускался над Варей, его нож уже нацелился в нее. В каком-то нереально длинном прыжке Сергей пролетел оставшееся расстояние и успел слегка толкнуть ладонью нож. Острый клинок резанул наискось его руку и порезал грудь Вари. Граф удержал свою руку на весу, нож уперся в нее рукояткой. Опусти Серж руку, и длинное лезвие достало бы до сердца и сквозь его ладонь. Щербатый выдернул нож, разворотив при этом ладонь еще сильнее, вскочил и готовился нанести новый удар, теперь уж по графу — Варя никуда от него не денется. Граф тоже вскочил. Его рубашка так и оставалась у него в другой руке, и сейчас он обмотал ею раненую руку и приготовился перехватить удар. Пес заходился истошным лаем, а Варя все еще лежала на траве.

— Вставай! Беги! — кричал ей граф, не глядя на нее.

Жорж попытался достать его ножом, но граф увернулся. Несмотря на худощавость, он был крепок и ловок. В юности Сергей занимался фехтованием и боксом с хорошими тренерами. И сейчас, даже безоружный, представлял собой для Жоржа опасного противника. Варя поднялась, но не решалась оставить Сергея, хотя и не могла ни чем ему помочь, она стояла, не зная, что делать…

Семен Семенович шел следом за Графом, он тоже услышал пронзительный лай своего салюки. Лай был необычным, видно поднял крупного зверя. Неужто на медведя наткнулся, изуродует ведь собаку! И он кинулся на лай, не разбирая дороги. Кукушкин выскочил на поляну в тот миг, когда Жорж и граф уже вскочили на ноги и щербатый готовился к новому удару. Семен Семенович сразу оценил обстановку: опасность незнакомого мужика, хищно изогнувшегося, с ножом в руке. Тот не заметил сразу появления еще одного персонажа, лай собаки заглушил звуки шагов. Не раздумывая, Семен Семенович перехватил ружье за ствол и, как дубиной, огрел прикладом разбойника по голове. От удара тот упал, на миг потерял сознание.

Варин крик и собачий лай разбудили и Ваську, и он бросился к ним с другой стороны, прихватив по дороге тяжелый сук. Когда он выскочил на поляну, Жорж уже валялся на траве.

— Опоздал ты, Васька, со своей дубиной, вяжи теперь его.

Оторвав от рубашки рукава, связали ими руки и ноги Жоржа, потом перевязали руку граф, а Варя просто прижала комком ткани порез на своей груди. Ей было больно, но она больше испугалась за графа — его рука была сильно покалечена.

— Это он, тот щербатый, которому Алексей руку сломал.

— Значит, встретились… — Граф поднял нож Жоржа, — острый… Насквозь бы тебя проткнул.

— Ну, гад, говори, что тебе надобно от графа? — Васька пинал ногой убийцу.

Тот молча отворачивался.

— Ограбить хотел? Ишь, нелюдь какая!

— Да нет… Грабить было нечего, разве что, букет отнять. Он убить хотел Варю… Ничего, в полиции разговорится, расскажет, кто его послал, — Сергей Иванович повернулся к Кукушкину: — Семен Семенович, я ваш должник, спасли вы нас сегодня.

— Так я как услышал лай — все, думаю, Граф медведя поднял, сейчас разорвет мою собаку. Эх, пропал мой салюки… И бегом! А тут вы и этот, с ножом. А стрелять-то как? И вас мог дробью задеть, и Варю. Пришлось по старинке, дедовским способом.

— А Васька так храпел, что я думал и не услышит, как нас тут зарежут…

— Услышал! У барышни голос дюже звонкий, и собака тоже громко лает. Думал, что за псина такая на вас напала? Только не успел я добежать. Хорошо, что господин этот здесь охотился, в вашем лесу.

По привычке и он, и граф все еще считали лесок своим.

Варя опустилась перед собакой, обнимала ее и гладила, а Граф возбужденно вертелся.

— Да, спасибо Графу, вовремя он голос подал. — Семен Семенович тоже погладил салюки. — Наверно, увидел, как напал этот разбойник, и начал лаять, — молодец!

— Он только хотел меня ударить, из-за куста вышел, а Граф залаял, вот щербатый и обернулся на него, испугался, а я успела отбежать, а то бы он меня прямо там, в кустах, зарезал, — голос у Вари дрожал.

— Как же салюки понял, что это зверь, а не человек? Унюхал? Ведь никогда не лаял на людей!

Люди смотрели на Графа, а тот, словно сознавая справедливость похвал, поглядывал на них блестящими черными глазами и махал хвостом.

Все после пережитого много и громко говорили. Потом Варя залезла в коляску и тихонько сидела, прижимая порез, чтобы кровь не текла. «Вот, — хотелось ей сказать, — зря я тогда злилась, что Семен Семенович со щенком столько возится: этот салюки спас меня и Сержа. Хорошо, что Нестеров продал его Кукушкину. И хорошо, что он так любит свою собаку, а то побоялся бы медведя и не побежал сюда. Молодец, не растерялся…»