Я самодовольно хмыкаю. Если чуть в столб не въехал — значит, было действительно хорошо.

— И куда мы сейчас? Поворот к моему дому ты уже пропустил.

— Ко мне поедем, — как ни в чём не бывало заявляет Карим. — Кто-то же должен тебя с утра разбудить, чтобы злой шеф по жопе не настучал.

Я даже для вида не пытаюсь сопротивляться, чтобы ничего не испортить. Во-первых, жутко хочу ночевать с Каримом, во-вторых, мне нужен мой секс. А то бельё хоть выжимай, и грудь, которую он тискал, ноет в ожидании продолжения.

— Тогда пораньше меня домой завезёшь, — деловито говорю я. — Чтобы собраться нормально успела.

Карим отчего-то смеётся и, потянувшись, целует меня в лоб.

— А в губы слабо? — ёрничаю я, помня о его пунктике.

Он морщится и крутит головой, дескать, ага, ещё чего выдумала. Татарин брезгливый.

Несмотря на свой оптимистичный настрой, очутившись в квартире Карима, я почему-то немного робею. Подолгу расшнуровываю кроссовки и разглядываю себя в зеркале, не сразу решаясь пройти в комнату. Его квартира — это островок нашего счастливого прошлого, до того как всё бесславно закончилось. Как-то странно залететь сюда как ни в чём не бывало.

Карим, заметив мою нерешительность, поддразнивает:

— Чего застыла, Вася? На повторную экскурсию не рассчитывай.

При воспоминании о той самой экскурсии я начинаю улыбаться. Она случилась на пятый день после нашего первого официального свидания. Карим привёз меня к себе якобы кино смотреть, и в итоге мы занялись сексом едва ли не с порога. Экскурсия прошла в темноте и на ощупь. Сначала исследовали комод в прихожей, потом диван, затем отполировали подоконник и кое-как добрались до спальни. Душевую я уже под утро разглядела.

— Это я просто пытаюсь понять, не пахнет ли тут твоими бывшими любовницами, — фыркаю я, решительно топая в гостиную. — Имей в виду: найду чей-нибудь лифчик, каюк тебе, Исхаков.

— Ты ищи пока, а я пойду в душ, — ухмыляется он, щипая меня за задницу. — И не вздумай уснуть.

Я иронично поднимаю брови. Уснуть? Как бы не так. Мне-то благодарственный минет в машине никто не сделал.

На то, чтобы исследовать квартиру Карима на предмет женского присутствия, у меня уходит десять минут. На подушке не находится ни одного длинного волоса, под кроватью — никаких розовых носков или кружевного шарика трусов. Нет ни крема для рук, ни модного журнала. Дома у него, как и всегда, идеальный порядок — спасибо приходящей уборщице.

На всякий случай надо не забыть в ванной осмотреть расчёску. Если и там ничего — значит, можно быть спокойной и меня действительно никто не пытался заменить.

Поправив волосы возле зеркала, я возвращаюсь в гостиную и включаю телевизор. Пощёлкав каналами и не найдя ничего интересного, плюхаюсь на диван и прикидываю, в какой позе буду выглядеть наиболее соблазнительно. Не придумываю ничего оригинального и просто опираюсь на подлокотник спиной, предварительно изящно перекрестив ноги.

Карим выходит из душа через пятнадцать минут, к моему удовольствию одетый только в спортивные шорты. Я готова облизнуться. Блин, ну какой он, а? Любой спортивной модели фору даст.

— Отдыхаешь? — Смерив взглядом с ног до головы, он идёт ко мне.

Внутри что-то восторженно поджимается, и пульс начинает частить. Это потому, что я знаю: через каких-то пару минут у нас случится секс.

Карим по-хозяйски хватает меня за ногу, отчего поза роковой соблазнительницы рушится и я неуклюже сползаю головой на диванную подушку.

— Неандерталец, — фыркаю я, когда он, втиснув колено между моими ногами, ложится рядом.

Ничего не ответив, Карим затыкает мне рот поцелуем и дёргает пуговицу на моих джинсах. Сейчас я даже на кубики не готова отвлекаться — настолько растворилась в прикосновениях. От нетерпения ёрзаю, даже постанываю немного, помогая избавлять меня от футболки. «Вот да, да, тут», — попискивает внутренний голосок, когда ладонь Карима проталкивается под лифчик.

Сведя колени, я нетерпеливо трусь о его бедро влажным бельём, будто подсказывая: и вот тут, вот тут ещё!

Карим отстраняется и, не переставая гипнотизировать меня своими чернющими глазами, подносит к моему рту два пальца. Просит облизать.

Я послушно втягиваю их в рот, делая влажными, и выгибаюсь дугой, когда он проталкивает пальцы под резинку моих трусов. Там и так мокро как в парилке, но почему-то всё равно возбуждает.

Карим трахает меня рукой и неотрывно наблюдает реакцией. Как жмурюсь, как хватаю ртом воздух и гримасничаю от наслаждения. Сейчас ему точно никакую колкость от меня услышать не грозит. Голова вообще пустая.

— Хватит меня разглядывать, — сиплю я, кусая губу.

На это Карим молча приподнимается на локтях и спускает с себя штаны. Затаив дыхание, я смотрю, как он дважды проводит рукой по члену и направляет его между моих ног. С шумом охаю, когда он неторопливо вводит его в меня и, сжав ладонью грудь, начинает так же неторопливо двигаться. Входит до основания и выходит почти полностью, и ещё пальцами ласкает снаружи. Знает, что я так быстро кончу.

Я обычно, чтобы его поддразнить, что-нибудь пошлое говорю, — типа «Нравится меня трахать?» — но сейчас язык не поворачивается. Просто Карим так на меня смотрит… Раньше, когда я такой его взгляд на себе ловила, кожа сразу мурашками покрывалась. Он будто говорит, что любит меня — просто без слов.

Зря Карим переживал, что я опоздаю: просыпаюсь я даже раньше его по причине естественной нужды. Вчера времени не было ни воды попить, ни помочиться. Повторная экскурсия всё-таки была: мы заново исследовали и кресло, и подоконник, и даже бедный журнальный стол, у которого в итоге треснула ножка.

Я собираюсь тихонько выскользнуть из кровати, но зависаю, залюбовавшись на спящего Карима. Такое тепло в груди разливается, что девать становится некуда: сразу хочется погладить или поцеловать. Двух лет разлуки будто и не было. Смотрю на него, и смеяться хочется от переполняющего счастья.

Без Карима я, оказывается, и не жила по-настоящему. Вернее, жила, конечно, улыбалась и даже ела с аппетитом, но ощущалось всё не так. С ним каждая мелочь становится лучше и значимее хотя бы потому, что можно ему о ней рассказать. А ещё больше ни у кого нет такой улыбки, благодаря которой чувствуешь себя особенной. Потому что так Карим улыбается только мне.

— Ты когда спишь, смешно брови хмуришь, — шепчу я, тыча пальцем в складку на его переносице. — Так ты быстро станешь морщинистым, и я тебя разлюблю.

Карим сонно кривит лицо и, смахнув мою руку, продолжает спать. Мочевой пузырь уже в который раз намекает, что его терпение на исходе, поэтому приходится экстренно нестись в туалет.

Сидя на унитазе, я времени даром не теряю — следуя намеченному плану, изучаю расчёску. Остаюсь удовлетворённой: длинных волос на ней нет. Для закрепления результата несколько раз провожу зубьями по спутанным прядям, чтобы оставить на них свои ДНК. Собаки могут ногу задрать, чтобы пометить, а мне за неимением такой полезной опции приходится обходиться подручными средствами.