Только кардинал-архиепископ Бостонский, его преосвященство Лоренс Коппер не ответил на призыв президента под предлогом простуды. В действительности же сам Папа Иоанн XXIV посоветовал ему не занимать слишком четко обозначенную позицию по «делу Эмманюэля Жозефа». Конфиденциальное циркулярное письмо из папской канцелярии государства Ватикан напомнило главам католического духовенства во всем мире о том, что крайне трудно совместить заявления незнакомца по имени Эмманюэль Жозеф с догматами, каноническим правом и структурой Римской церкви. И при этом никто не мог утверждать наверняка, что он был Мессией. А посему следовало соблюдать полнейшую осторожность.

Не то чтобы Иоанн XXIV сомневался, кем был тот, кто чудесным образом перенес его в Париж; но он хотел выиграть время, чтобы поразмыслить о фундаментальной реорганизации церкви, которая настоятельно требовалась. И только новый Вселенский собор мог бы избавить церковь от опасных, если не роковых потрясений.

Невзирая на президентские призывы, общины адвентистов Седьмого Дня, тоже отказавшиеся поддержать духовную акцию, провозглашенную Уэсли, объявили состояние высшего бдения по всей Америке. Каждую ночь им надлежало собираться для молитвы в ожидании второго пришествия Христа, которое они напрасно караулили с 1844 года. Их было не слишком много, меньше полумиллиона, но их бодрствование вызвало некоторое беспокойство в городах, где они учинили факельные шествия.

В Нью-Йорке, Чикаго, Лос-Анджелесе еврейские общины устраивали стихийные собрания. Для евреев Иисус никогда не был Мессией. Стало быть, все речи о Втором пришествии так называемого «Мессии», которыми их засыпали масс-медиа, должны интересовать только христиан. Тем не менее появление этого человека в электронной сети было странным и, честно говоря, сверхъестественным. А если это и в самом деле Мессия, то близок конец света.

В синагогах без конца обсуждались следующие вопросы: неужели Всевышний отправил на землю посланца, чтобы напомнить людям о набожности? И может ли этот посланец быть Мессией? Почти повсюду пришли к выводу, что субъекту, которого видели в Интернете, решительно не хватало торжественности, подобающей Мессии. Впрочем, Всевышний и не снизошел бы до того, чтобы явить себя в мировой паутине! Наконец, ничто пока не исключало вероятности, что все это лишь результат террористического заговора нового рода. Не этот ли тезис выдвинул президент Уэсли?

За исключением любавичей[63](согласившихся только поучаствовать в дебатах), все пришли к решению, что неотложно требуется ждать. Таковым же было и личное заключение главного раввина Меерсона в Париже.

Пять миллионов американских мусульман поздравили себя со знаменательным событием. Они вполне узнали наби Эманаллу в человеке, заполонившем собой экраны компьютеров. Наби прибыл в Америку, они были в этом уверены. И уж он-то наведет порядок в этом Вавилоне, переполненном тайными фанатиками-исламофобами, так унизившими арабов.

«Христианские солдаты» и прочие независимые боевые организации, уже около полувека готовившиеся к нападению «евреев и франкмасонов из ООН», не сомневались, что Веб-ночь была первым актом заговора, цель которого — уничтожить Америку. Впрочем, без всякого сомнения, лицо хулителя общества № 1 было лицом араба или еврея; а ведь они-то всегда знали и громогласно заявляли, что эти люди — враги белой христианской Америки. Они тоже организовали ночное бдение, свое собственное. Но не Христа они ожидали, а внезапного и апокалипсического вторжения бородачей на сатанинских вертолетах, к которому давно готовились, собирая внушительные арсеналы; у них имелась даже собственная бронетехника. Их план действий был прост: при первой же тревоге вступить в города, чтобы истребить инородцев из автоматического оружия и защитить общественные здания и электростанции.

ФБР также объявило оранжевый уровень тревоги. Правда, досадно было то, что никто не имел ни малейшего представления, как и где враг нанесет удар. Никто также не знал, находится ли этот тип, Эммануил Джозеф (Э-Джей, как его прозвали), на американской территории или же за ее пределами. Быть может, он действует из Мексики. Или из Канады. Или с Карибских островов.

Утром третьего января у дверей квартиры Велвета Снейка предстал некий человек с двумя большими мусорными мешками. Открыла ему Мини в переливчатом пеньюаре из прозрачного голубого нейлона. Тот, услаждая свои очи на вполне законном основании, пустился в путаный рассказ о проблемах печного отопления, тем более невразумительный для молодой женщины, что работал он не в их доме, а на Таймс-сквер. Наконец человек изъявил желание повидать Велвета Снейка.

— Он отдыхает, — ответила Мини.

Продолжая свою загадочную речь, тот сказал:

— Я полез глянуть, чем забит дымоход, и нашел вот это.

Он наклонился и открыл один из мешков. Ошеломленная Мини сразу же узнала сверкающую куртку Велвета Снейка в черноватой куче.

— Где вы это нашли?

— На крыше, на двадцать шестом этаже. На трубах. И документы были в карманах, вот я и подумал, как это все там оказалось. Вы не знаете?

Мини сглотнула слюну.

— Понятия не имею.

Она вытащила куртку из мешка, порылась в карманах и в самом деле нашла пластифицированное удостоверение личности, блокнот с адресами, бумажник и, вот черт, пакетики с кокаином. А ну как этот трубочист сперва заглянул в полицию?.. Но тот оказался честным малым: Мини нашла даже две тысячи долларов. Вытянув из пачки сотенную бумажку, она сунула ее уборщику.

— Там была одежда еще двоих…

— Отнесите ее в «Силк», Сто двадцать третья улица, — сказала Мини с улыбкой.

Потом закрыла дверь и прислонилась к ней. Значит, Велвет не бредил. Его шмотки точно улетели. Она сделала глубокий вдох и позвонила Вузи Биру.

И вдруг смутилась, взглянув на свой вызывающий наряд.

«Неужели всегда надо так сражаться?»

Грусть сквозила в голосе женщины.

Ночное небо над Большим каньоном было ясным. Свежий ветерок доносил запахи деревьев. Они сидели вдвоем на террасе одного из домиков, которые местные власти сдают внаем туристам. Женщина положила голову на плечо мужчине.

Они поужинали в просторном бревенчатом зале жареным цыпленком, запивая его вином из Напа-Вэлли. Он был не только духом — ему тоже требовалась земная пища. Он обретал телесность по воле каких-то внутренних движений, которые она предчувствовала, но не понимала, беспрестанно восхищаясь.

— Душа подобно телу дряхлеет, — ответил мужчина. — Становой ее хребет горбится и усыхает из-за вялости, сделок с совестью, легких удовольствий. Плоть становится дряблой. Душа тоже обрастает жирком. Из-за праздности, эгоизма, скупости она становится неспособной к любому усилию, которое могло бы ее возвысить. И превращается в слепое чудовище.