Коллега Джефа, Шин Анфитеатроф — женщина лет сорока, без косметики, с прямыми темными волосами, — сидела перед компьютером. Она повернула к сменщику недовольное лицо. Обычно с его приходом она сразу вставала и собирала свои вещи, чтобы отправиться домой.

— Hi, — ответила она на его приветствие, по-прежнему не вставая с места. — Есть кое-что, что мне не нравится. Взгляни-ка.

Дальфонсо наклонился через ее плечо. И увидел то же лицо, что видели Каррадайн и Бригерт. Они послушали какое-то время: речь была та же самая. Они прокрутили всю запись. Шин усилила громкость:

— Ты сам разрушаешь здание общества, от которого зависишь, своей бессовестностью, своей необузданной алчностью, глубочайшей безнравственностью, лисьей похотливостью, презрением к другим…

— И так уже час, — сказала она. — Но кто этот тип?

— Должно быть, попало с вирусом.

— Не понимаю, где бы я могла подцепить вирус, я даже почту не открывала. Я на связи с NRO[54]с шести часов вечера.

— Может, как раз от них. Вирус с замедлением.

— В любом случае не удается запустить антивирусную программу.

Она казалась озабоченной.

Тут в помещение вошел технический директор станции Билл Хаверли с недовольной миной на лице.

— Hey, guys, — начал он, — have you…[55]

Его взгляд наткнулся на экран компьютера. Он в замешательстве умолк.

Они кивнули.

— Надо сделать что-нибудь, — сказала Шин Анфитеатроф.

— Веб не по нашей части, — ответил Хаверли, — но тут есть кое-что странное.

Дверь снова открылась. На пороге появился с недовольным видом Томми Ван Ху, один из экспертов по коммуникациям на китайском.

— Билл, — сказал он, — творится что-то совершенно ненормальное. Вот уже час по всему вебу крутится одно и то же сообщение. Какой-то проповедник призывает покаяться.

— Ты его локализовал?

— В том-то и состоит вторая проблема: оно ниоткуда не идет. Крутится везде, от Британской Колумбии до Виргинии, а источника нет.

— Как это — нет источника?

— Я же сказал: это никто ниоткуда не отправляет! — взорвался Ван Ху. — Можно подумать, чудит сам компьютер…

— Возможно, это как раз то, о чем я говорил Шин, — вмешался Дальфонсо, — вирус замедленного действия, который попадает в компьютер и блокирует его.

Хаверли размышлял какое-то время: если сообщение распространилось почти по всей североамериканской территории, включая Канаду, это означало, что вирус поразил одновременно тысячи компьютеров. Ничего подобного прежде и слыхано не было.

— Мне это кажется похожим на диверсию, — сказал он. — Даже если наше собственное оборудование не пострадало, я предупрежу босса. Дело пахнет жареным.

Он вышел из зала. Через полчаса Ван Ху нашел его бессильно упавшим в кресло. Хаверли удрученно сообщил, что босс уже в курсе. COMSEC[56]и SPINTCOM[57]его предупредили; там с ног сбились, но пока так и не нашли никакого приемлемого объяснения феномену, который пытаются приписать какой-нибудь исламистской организации, располагающей специалистами и средствами очень высокого уровня. И они там опасаются, что на американской территории готовится теракт небывалого размаха. Собственная служба дешифровки SPINTCOM уже анализирует изображение и слова загадочного субъекта, чтобы отыскать скрытый смысл.

— Ну почему все так злятся на эту страну! — вздохнул Хавери.

Ван Ху не знал, что ответить. Вспомнилось ему, правда, одно изречение из «Дао дэ цзин», которое часто повторял его отец: «Большие богатства навлекают большие потери». Но он не осмелился привести его своему директору.

— Хелен! — крикнул он жене.

Это был тот самый человек, которого накануне отделал Велвет Снейк. Сидя перед компьютером в своей квартире на Восемьдесят восьмой Западной улице, он искал по сходной цене рейс на Бермуды для недели отпуска. А потом компьютер вдруг завис. Человека охватило сильнейшее волнение.

— Хелен! Да иди же взгляни! — крикнул он, показывая на экран трясущимся пальцем.

— Ты сам разрушаешь здание общества, от которого зависишь, своей бессовестностью, своей необузданной алчностью, глубочайшей безнравственностью, лисьей похотливостью, презрением к другим…

— Lord Almighty![58]— прошептала Хелен, — Но это же тот самый тип…

— Точно он, руку дам на отсечение! Это он! Он!

— Но он говорит как… как Христос…

— Хелен, ты видела, что случилось с теми подонками? Видела? Никто другой, только Христос мог совершить такое чудо! Это Христос и есть! Меня спас сам Христос! — вскричал он со слезами в голосе.

И разразился рыданиями.

— Бен, — сказала жена, — надо помолиться. Надо возблагодарить Господа!

Оба упали на колени в маленьком кабинете, за окнами которого блестели городские огни, и стали молиться, заливаясь слезами.

Почти в то же самое время Вашингтону Кафери (он же Велвет Снейк), еще не до конца очухавшемуся от позавчерашнего приключения, пришла в голову злосчастная мысль заглянуть на веб-сайт, посвященный ему фирмой звукозаписи «Блэк Хоул», по поводу выходящего альбома «Four Letterin' All the Way».

Он включил компьютер в кабинете своего роскошного пентхауза в Квинсе и хмуро уставился на изображение, возникшее на экране.

И тут он узнал человека. Того самого! Дьявола, который его заколдовал!

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!

Вопль был таким истошным, что сбежались все домочадцы — и нежная Мини, и прихлебатель Марм, и еще два неопределенных типа, которые вечно липли к нему в надежде на подачку.

Велвет Снейк, потерявший голову от ужаса, корчился на полу, завывая, икая и пуская слюну. Когда его попытались успокоить, он ткнул пальцем в компьютер.

Марм был один из тех троих, что вместе со Снейком оказались на Таймс-сквер в дерюжных балахонах. За невозможностью погасить компьютер, он набросил на него полотенце.