Илья сдернул с дозревающего мертвеца «АК-74» и лихорадочно оценил ситуацию. Он выстрелил бы, ей-богу! Но стоит ли? Открыть огонь никогда не поздно. До вражеских солдат было метров двадцать. Не промахнешься.

В стороне торчал Немченко. Он не вышел из ступора и еще больше в него врос, когда увидел Илью. Тот мчался рекордными прыжками. В ногах рождалась упругость, руки сжимали автомат. Ткач словно принял мощный допинг.

Укропы спохватились поздно. Когда за их спинами заскрипела щебенка, они обернулись, уверенные в том, что это Кроха.

Илья на подлете долбанул Махонкина прикладом в висок, с силой, не жалея рвущихся жил. Кость раскололась как глиняный горшок, и на этого парня Ткач уже не смотрел. Отработанный материал! Держите его семеро.

Он отбросил автомат, налетел на Вялого, отшвырнул его на бетонное крыльцо. Боец повалился спиной, треснулся затылком о ступень. Илья оседлал его, схватил за горло, стал душить.

У солдата была масса возможностей что-то предпринять, ведь его руки и ноги были свободны. Но от страха он потерял рассудок, а потом стало поздно. Нехватка кислорода парализовала конечности, они лишь слабо подергивались. В глазах Вялого метался ужас. Они умоляли о пощаде.

Ну уж нет, только не сегодня. Пальцы Ильи впивались в кожу, смещали позвонки, он пыхтел от усердия и титанических усилий.

Вялый задергался и затих. Его глаза остановили свой бег. Из распахнутого рта вывалился синий язык.

Ткач сделал последнее усилие и со стоном отвалился от трупа. Некогда спать, дел по горло.

Он встал и бегло осмотрелся. Махонкин с раскроенным черепом доживал последние мгновения в этом мире. Кроха тоже не шевелился. Теперь из его головы текла уже не кровь, а мозговая жидкость. Это был славный удар.

Илья подхватил автомат, передернул затвор и завертелся, сканируя обстановку. Шик и блеск! Да здравствует уединение! На севере глухой кустарник, справа озеро, с остальных сторон участок заслоняли штабеля бетонных блоков, над которыми возвышался кран. Его кабина была пуста.

Ткач содрал с Вялого камуфляжную куртку, штаны, стащил ботинки. Процесс преображения занял не больше двух минут. Куда приятнее раздевать живую женщину, чем мертвого мужчину, но Илья справился и с этим. Форма оказалась впору, только штаны между ног неприлично свисали. В кармане обнаружился сотовый телефон.

В заключение Ткач натянул на голову форменную кепку с козырьком и пристегнул ремень с подсумками, не забыв в них заглянуть. Он обнаружил запасные магазины, моток лески и три наступательные гранаты «РГД». Видимо, это была собственная инициатива Вялого. Охране такие вещицы не выдавались.

Запалы лежали отдельно. Случайный подрыв исключался.

Илья чуть помешкал, прикрутил один запал к гранате, сунул ее в карман и уставился на мертвого Левицкого. В горле у него запершило. Не было бы счастья, как говорится…

– Ну и что мы стоим? – набросился он на Немченко, пребывающего в ступоре. – Не надо грустить, боец. Быстро переодевайся. Мы отсюда уходим.

– Ну ты и натворил, Илюха! – К впечатленному парню вернулся дар речи. – Куда мы пойдем? Нас же убьют.

– Мы сами любого убьем, – отрезал Илья. – Не бойся, приятель. Двинемся к новым вершинам, на поиски разумной цивилизации. Фортуна любит удачливых, знаешь ли. Ты идешь со мной или нет? Оглянись. Только мы с тобой остались.

Немченко озирался, кусал губы, схватился за гудящую голову, глянул на Ткача жалобными ясными глазами.

– Прости, Илюха, не могу, сил нет. Да и пожить еще хочется, нет желания сегодня умирать. Давай я как-нибудь в другой раз это сделаю, хорошо? Без меня у тебя больше шансов. Ты пойми, я не герой, никогда не служил в вашем ополчении. Я вообще безработным был, отсидел по мелкой хулиганке, блатовал, случайные бабки сшибал на стройках. Ты не волнуйся, я тебя не заложу, не побегу докладывать. Сейчас треснусь башкой обо что-нибудь твердое и буду тут лежать. Типа это ты меня отоварил. Может, поверят, ничего не сделают.

– Немченко, не тупи, пошли!

– Нет, Илюха, это ты тупишь. Далеко все равно не уйдешь. Прости, не пойду я с тобой. Удачи тебе. Вали, не тяни время. Может, свидимся еще.

Да черт бы побрал этого дохляка! Ткач мялся в нерешительности, но понимал, что нельзя торчать тут вечно. Он обнял Немченко, повернулся и зашагал прочь, пристраивая на плечо автомат.

Впервые за много дней Илья шел сам по себе, без конвоя, да еще и с оружием. Он перепрыгнул через канаву, прошел между кустами и бетонными блоками. Другой дороги с огороженной зоны не было. За озером колючка, она охраняется и наверняка под током.

Единственный способ попасть на волю – прошагать пешком через весь поселок и выйти, как все нормальные люди, через КПП. Другой дороги нет, хоть ты тресни. Илья прошел по хорошо растоптанной дорожке между кустарником и краном, выбрался на открытое пространство. Здравствуй, мир, полный радости и чудес!

Страха не было, усталость отступила, взяла тайм-аут. Ткач шел на юг по центральной улице поселка, возводимого для украинских небожителей, шагал твердо, уверенно, натянув на глаза козырек форменной кепи. Мало ли зачем и куда идет солдат. Надо ему. До КПП оставалось метров четыреста гремящего, лязгающего пространства.

Несколько раз Илья украдкой оборачивался. На участок, где произошло побоище, могли заглянуть сослуживцы покойных или вездесущий прораб Михалыч. Но пока все было тихо.

Ткач намеренно не стал переходить на быстрый шаг. Нельзя привлекать ненужное внимание. Тише едешь, дальше будешь.

До конца рабочего дня оставалось больше часа. Арестанты рыли котлованы под резкие окрики автоматчиков, таскали носилки с цементом и кирпичами, грузили строительный мусор в распахнутый кузов самосвала.

Конвойные следили за поднадзорными. Один солдат ковырялся в телефоне. Трое укропов курили в недостроенной беседке и травили анекдоты. На бойца, спокойно идущего по дороге, никто не обращал внимания.

Из-за остова коттеджа вывернул офицер, направился навстречу размашистой походкой. Что-то щелкнуло в голове Ильи. Он начал подволакивать ногу и закусил при этом губу. Дескать, ногу подвернул, в санчасть надо. Поравнявшись с офицером, Ткач не стал отдавать честь, потому как был при оружии. Он поступил по уставу, резко повернул голову в его сторону. Тот хотел что-то сказать, но передумал, глянул вслед и зашагал своей дорогой.

Навстречу тащился Михалыч, надутый, злой как собака. Илья опустил голову, но прораб даже не посмотрел в его сторону. Он разговаривал сам с собой и себя же усердно материл.

До КПП оставалось тридцать метров. Раздвижные ворота, калитка, будка для дежурной смены. Сколько там укропов? Не больше трех, вооружены автоматами.

«Не забывай, что ты бульдозер», – напомнил себе Илья.

Что за воротами? Он восстанавливал в голове план местности. Парковка для машин, в том числе грузовых, пустырь, какие-то сараи, на востоке лес, куда ему и надо. До него метров двести, не так уж много, хотя и не мало. Через лес от Кашлан идет дорога в Беленск.