– Ловко, – одобрил Бутов. – Вы ешьте, мужики, ешьте, озверели поди на черствых лепешках.

Летчики молотили деликатесы так, как будто прибыли с необитаемого острова. Жир стекал по губам пленников. Витька впервые в жизни видел устриц и просто умирал от восторга.

– Какие ленивые пельмени! – Он щурился от удовольствия.

– Ничего, братцы, потерпите. – Бутов отщипнул очередную виноградину. – А чего вам обещал российский консул?

– Да нам много чего обещали, – отмахнулся Карпатов. – И после выборов президента Ельцина обещали выпустить, и после того как попрут талибов из Кандагара.

Бутов хохотал так, что слезы катились из глаз.

– Цитирую, – отсмеявшись, изрек он. – Отто фон Бисмарк: «Никогда люди не врут с таким упоением, как перед выборами, во время войны и после охоты». Ничего, вас скоро выпустят. Вот устрою этим артистам очередную взбучку!.. Какая от вас польза в тюрьме? Едите да спите.

– Польза несомненная, – пробормотал Серега. – Когда спим, мы не едим.

Бутов хохотал от всей души, хватаясь за живот, явно переросший владельца.

– Ничего, братцы, потерпите, – повторил он, перестав смеяться и сведя в единое целое ленточки бровей. – Обещаю, безумие скоро кончится. Наливай, Серега. Нормальное португальское пойло. Из долины реки Дуэро. За вас, герои! – Бутов шумно выпил. – Эх, надо было вам баб привезти, – посетовал он. – Как насчет баб? – Торговец хитро обозрел летчиков. – Хочется?

– Всегда, – прочавкал Витька.

Все дружно засмеялись.

– Ну, ничего, поработайте пока руками. Еще проблемы?

– Воду бы горячую устроить, – вспомнил Карпатов. – Полгода моемся холодной на виду у охраны. Да и мыло кончается.

– Решим, – пообещал Бутов. – Еще? Говорите, ребята, пока я щедрый.

– Ну, какие проблемы, – затянул охмелевший Серега. – Отдыхаем, понимаешь, хреном груши околачиваем. То одна встряска, то другая. Какие проблемы?

– А давай их прямо сейчас мочканем? – Бутов встрепенулся, достал откуда-то из района живота мобильник и подбросил его на ладони. – Всех конкретно. Чтобы херню тут больше не пороли? Я пацанов позову, они эту шушеру порвут, как Тузик грелку. Алло! – заорал он в трубку. – Алло, мать вашу! – Бутов грозно посмотрел на мобильник. – Не берет, зараза, нет связи. Е-мое, глухомань! – Он снова поскучнел. – Ешьте.

– Сотовый? – Витька уважительно кивнул на телефон.

Видать такие штуки ему приходилось, но вот держать в руках!..

– Да фигня, – отмахнулся Бутов. – Как в анекдоте. Пятачок подарил Винни Пуху телефон на день рождения. Утром тот приходит, ругается страшно. Мол, да какой он, на хрен, сотовый? Всю ночь ковырялся – ни сот, ни меда. Ха-ха… Фигня это, мужики. Такие штуки через несколько лет у каждого появятся, стоить будут копейки, да и связь станет почти бесплатной.

– Ну уж… – засомневался Витька.

– Зуб даю, – поклялся оружейный барон и поманил пальцем переводчика.

Миша подбежал, придерживая полы халата, согнулся в почтительном реверансе.

– Кто тут у тебя командир?

– Нет его. – Миша виновато развел руками. – Уехал Махмуд.

– Скажи ему, когда приедет, что русские летчики мои патроны везли. За них заплачено. Уяснил? Пусть дальше по инстанции передаст. Пшел вон!

Мишу словно волной смыло. Бутов вальяжно поманил пальцем сухопарого мужичонку, мнущегося у стены вместе с охранниками. Тот приблизился, облизал сухие губы.

– Переводчик! – взревел Бутов.

Миша побежал назад, оттолкнувшись пяткой от забора.

– Да, господин?

– Переведи, что русские летчики везли мои патроны. – Миша быстро выполнил приказ. – Вы что, пацаны, кинуть меня хотите? – Бизнесмен сделал вид, что собрался приподняться. – Кто конкретно будет платить за мои патроны?

Сухопарый мужичонка виновато развел руками, что-то сказал.

– А это кто? – буркнул Глотов, толкнув в бок Карпатова.

Тот пожал плечами. Он никогда не видел данного кадра.

– Заместитель губернатора, – небрежно пояснил Бутов. – Очередной бездельник из тех, кого гнать надо поганой метлой.

– Он говорит, что надо спрашивать Абу Умара, – перевел Миша. – А господин Халим не знает. Он занимается другими делами.

– Восстановлением хозяйства, разрушенного войной. – Бутов зло хохотнул. – Да ни хрена они ничем не занимаются, лишь гребут под себя то, что предшественники упустили. Так позови сюда своего Абу Умара! – рявкнул он.

– Он уехал, – быстро сказал Миша.

Бутов сделал такой вид, мол, мама дорогая, ну почему я их всех еще не уволил? Он снова потянулся к мобильнику.

– Какой номер?

– Он не знает, – сказал Миша.

– Связи все равно нет, – вспомнил Витька.

– Тьфу! – Бутов сплюнул. – Ничего они не знают. А кто знает? Кто тут вообще вопросы решает? Усама? Так я ему позвоню. Развели, понимаешь, бардак!

Бутов встал довольно резко для своих объемных габаритов, ногой отбросил стул, сунул руки в карманы и направился к калитке.

– Козлы! – бросил он в сторону охранников, прижавшихся к стенке, потом остановился, жестом подозвал Карпатова.

Несколько минут Бутов что-то выразительно ему выговаривал. Первый пилот кивал, но летчики не слышали, о чем шла речь.

– Веселый парень, – неуверенно изрек Серега, допивая остатки вина.

– Непонятно только, что за цирк он нам тут устроил, – отозвался Глотов.

– Все равно поели славно, – мечтательно прошептал Витька.

Вакуленко не принимал участия в комментариях. В здоровенной тарелке с мясом что-то оставалось. Он передвинул ее к себе и жадно жевал, не замечая, что сок стекал прямо в тарелку.

Вечером Карпатов нацарапал на стене сто двадцатую риску, поднялся с колен, добрался до входа в казарму и тихо сообщил примолкшим членам экипажа:

– Сегодня не раздевайтесь.

– Как?.. – не понял Витька.

– Карпатов, ты чего? – проворчал Серега. – Стращаешь? Или я что-то не пойму?

– Ночью могут прийти за нами. Времени на сборы не будет. Берем самое необходимое.

Летчики зашевелились. Заскрипев кроватью, поднялся Глотов.

– Кто сказал? – спросил Серега.

– А ты не брешешь? – поинтересовался Вакуленко.

– Бутов сказал. А вот верить ему или нет, я не знаю. За что купил… Сами видели, какой он клоун. Но говорил, что сегодня или завтра за нами придут и вывезут в Эмираты. Скорее даже завтра, чем сегодня, но кто их знает? Вдруг срастется?

– Ну и хрень! – Вакуленко заволновался, вскочил, заметался в темноте.