В данной картинке мы видим то же покровительство разбойникам со стороны министерства финансов, ту же безнаказанность жуликов, те же бессовестные методы уничтожения конкурентов кланом ростовщиков и спекулянтов. Кроме того, мы видим, что средства Государственного банка раздаются представителям этого клана и разворовываются. Введение в руководство обществ чиновников, как следует из рассказа Соколова, не только не ослабляло воровство, но, наоборот, его благословляло.

Как это все похоже на положение дел в банковском мире современной России! Например, мы видим такое же воровство современными коммерческими банками казенных денег, которые они получали в виде стабилизационных кредитов из Центрального банка Российской Федерации или казны (в частности, из Стабилизационного фонда во время финансового и экономического кризиса 2009 года). Деньги пускались не на поддержку предприятий реального сектора экономики, а на валютные и фондовые спекуляции внутри страны или вообще выводились из России. Те же ложные банкротства для того, чтобы «кинуть» своих клиентов. То же самое покровительство «нужным» коммерческим банкам со стороны руководства Банка России и «наезды» на «неугодные» коммерческие банки со стороны центрального банка с проверками и разбирательствами. Пожалуй, еще более ярко проявляется роль банков как «насоса», который обескровливает всю нашу экономику, сосредотачивая все деньги в Москве и Петербурге. Да и в этих столицах деньги не задерживаются, т. к. «российские» банки гонят их дальше за границу, в различные офшоры. Так что обескровливается не только провинция, но и вся Россия. Как и сто лет назад нынешние банки ярко демонстрируют свой паразитизм, превращаясь не только в тормоз экономического развития страны, но и эффективное орудие ее ограбления.

Пожалуй, самое неприятное заключалось в том, что за русскими звучными вывесками московских, петербургских и иных банков скрывалось совсем не русское содержание. В той или иной степени все они контролировались иностранцами. Взять, например, ведущие банки Петербурга: в Азовско-Донском банке доля иностранного капитала в уставном капитале была равна 36,7 %, Русском для внешней торговли банке — 40 %, Петербургском международном — 40 %, Русско-азиатском — 79 %[48]. Были бы, наверное, в российских столицах и иностранные вывески на конторах банков. Но у наших властей еще во время бума банковского «грюндерства» в XIX в. хватило ума и сил запретить иностранным кредитным организациям открывать филиалы на территории России. Присутствие иностранцев в банковском секторе было разрешено только в форме участия в капитале российских банков (т. е. организаций, действующих по законам Российской империи). Правда, в 1878 г. было сделано исключение для банка «Лионский кредит», оказавшего царскому правительству большие услуги в получении внешних займов во время Русско-турецкой войны 1877–1878 гг.

Постепенно иностранный капитал внедрился почти во все российские банки. В начале XX века «из 40 акционерных банков (из них 9 петербургских и 4 московских) собственно русскими (и то условно) были только два: Волжско-Камский и Торгово-промышленный, отнюдь не самые крупные»[49]

Иностранные банки активно приобретали доли и акции в российских банках, а в дальнейшем использовали последние в качестве «опорных точек» для захвата позиций в других отраслях российской экономики (учреждение новых обществ или приобретение существующих).

Кстати, вернемся к теме прямых иностранных инвестиций в российскую экономику. Ряд авторов обращает внимание на то, что доля иностранцев в акционерных капиталах российских обществ в десятилетие накануне Первой мировой войны снижалась[50]. Некоторые авторы склонны такое снижение объяснять политическими причинами — опасениями иностранных инвесторов, что Россия в ближайшее время будет вовлечена в большую войну[51]. Обычно в качестве иллюстрации данного тезиса приводится уход Ротшильдов из российской нефтяной промышленности в начале XX века. Не исключаем, что действительно Ротшильды были в курсе планов развязывания войны и вовлечения в нее России. Однако большинство западных инвесторов продолжали наращивание своей инвестиционной экспансии в России.

Поменялась лишь тактика. Иностранцы стали действовать преимущественно не напрямую, а через свои кредитные организации в России, которые были дочками иностранных банков и выполняли роль «опорных точек» западного капитала. Если они делали инвестиции в виде покупки акций, то проходили по графе «российские капиталовложения».

Такие банки, как Санкт-Петербургский международный или Русско-Азиатский активно вкладывались в предприятия реального сектора экономики и проходили как «российские инвесторы». Первый из них контролировал предприятия транспортного машиностроения, судостроения, золотодобычи, цементной, стекольной, сахарной промышленности. Контроль осуществлялся путем покупки акций или с использованием «неакционерных» методов, т. е. через кредиты.

Точно также второй банк, используя акционерные и «неакционерные» методы контролировал Путиловские и другие ведущие предприятия Петербурга, ряд железнодорожных и страховых компаний, машиностроительные, золотодобывающие и цементные предприятия в регионах, имел большую долю в табачном тресте (совместно с Санкт-Петербургским международным банком), в Русской генеральной нефтяной корпорации[52]. Русско-азиатский банк еще более усилил свои позиции в годы Первой мировой войны, поскольку подконтрольные ему предприятия значительную часть продукции поставляли по заказам государства.

К 1917 г. Русско-Азиатский банк контролировал свыше 160 акционерных компаний, сумма акционерных капиталов которых превышала 1 млрд, рублей. В их число входили 124 торгово-промышленных предприятия, 20 железнодорожных обществ, 4 пароходства, 3 страховые компании, 2 земельных банка. Военно-промышленная группа Русско-Азиатского банка включала 8 крупнейших акционерных обществ с капиталом 85 млн. руб., в том числе такие знаменитые предприятия как Путиловский, Невский судостроительный и Русско-Балтийский судостроительный заводы[53].