— И какая причина?

— А причина в том, что Женя не хотел прятаться по углам, а официально объявить о наших отношениях. Ну, тут ты должна сама понимать, что ни на какие отношения мой папик добро бы не дал. И вот. Получилось то, что получилось.

— Что ж, рада за вас. Поздравляю! Будет здорово посмотреть на тебя в белом платье!

* * *

Истерика у Сашки началась за день до свадьбы.

— Кира! Я не могу! Я не могу выйти замуж за Женьку!

— Приехали! А за кого ты можешь? — я чуть на пол не села от такого заявления накануне их регистрации.

— Ни за кого не могу!

— Саш! Успокойся! Что случилось? Он тебя обидел?

— Нет.

— Ты его не любишь?

— Люблю!

— Да, блин, Саша, что тогда?!

— Кира, я не хочу быть Воробьевой! — заревела Сашка.

— И только поэтому?! Ты серьезно?!

— Ну, ты представь: Воробьева Александра! А! А! А! И дети наши тоже Воробьевы! А еще он рыжий!

— Ты только сегодня это рассмотрела?!

— Да! У меня будут рыжие дети и все Воробьевы!

Жесть!

— Так, все! Успокаивайся! Ты замуж не хочешь?

— Замуж хочу!

— Значит, Воробьевой быть не хочешь?

— Не хочу!

— Значит, оставишь себе свою фамилию!

— А так можно?

— Можно! — я заставила Сашку выпить стакан воды и валерьянку.

— А дети?

— Что дети?

— Рыжие будут?

— Ну, тут я тебе ничего обещать не могу! Это уже от вас будет зависеть!

Когда Сашка уснула, я пошла домой. На улице меня ждал Вова, и вид у него был еще хуже, чем у меня.

— Вов, а у тебя что? Женя?

— Угу.

— Выкладывай, — махнула рукой. После Майской меня уже ничем не удивишь.

— Он боится, что завтра Саша будет с зеленым лицом.

— ЧТО?! Он что, «Шрека» пересмотрел?!

— Не знаю, чего он там пересмотрел, но я ему лично поклялся, что завтра у Саши будет нормальное лицо!

— А дети? Он не боялся, что у них будут зеленые дети?

— А ты откуда знаешь?! — удивился Володя.

— Просто предположила.

Похоже, сегодня у нас у обоих был очень тяжелый день.

Сашка все-таки взяла фамилию мужа. И у них родились четыре мальчика. И все рыжие. Ну, а то, что за их физическим воспитанием следил сам полковник Майский, думаю, говорить не стоит. Внуков он обожал, но полосу препятствий они преодолевали, еще даже не научившись толком ходить. Сашка же просто обожала своего рыжего воробышка.

— Мам, мне нужны фото в школу на День Матери! — Аня уперла руки в боки и смотрела на меня.

— Аня, ты же знаешь, где лежат фотографии, — ответила я своей уже шестнадцатилетней дочери.

— Мне нужны твои школьные фото!

— Зачем?

— Ну, вот так мы решили, что хотим поставить рядом фото мам и их школьные фото.

Пришлось вставать. А так не хотелось! Я только уложила близнецов. Четырехлетние Саша и Женя занимали не только все время, но и забирали все силы. Саша был старше Жени на три минуты. Но у меня иногда складывалось такое впечатление, что он не только родился первым, но и все шишки тоже решил присвоить себе. Муж часто подшучивал над этим, объясняя, что ему передалась карма от имени человека, в честь которого мы его назвали. Ну, да мальчишек мы назвали в честь четы Воробьевых. Наши дети тоже росли вместе. Вот только близнецы родились намного позже. После Ани я долго не могла забеременеть, и мы уже даже не думали, что у нас с Вовой еще будут дети, а потом такой сюрприз!

— Аня, уже ведь девятый класс!

— И что?! Ты же ведь от этого не перестала быть моей мамой!

«И никогда не перестану», — пообещала я самой себе. Ведь со своей мамой мы хоть и наладили отношения, но особой теплоты не было. Меня больше любила Вовина бабушка, чем родная мама.

— Помоги, — попросила я дочь.

Я подала ей большую коробку, лежавшую на самой верхней полке, в которую сложила все наши с Вовой детские и школьные альбомы. Раньше они лежали на виду. Но с появлением близнецов пришлось убрать их подальше, точнее повыше. По крайней мере, сюда еще они пока не могли забраться, а к тому времени, когда смогут, я очень надеюсь, что поумнеют.

Аня сняла крышку с таким видом, словно открывала сундук с сокровищами. Дочь очень любила смотреть альбомы с фотографиями, хотя в цифровом формате их было несравнимо больше! В коробке лежали и наши выпускные альбомы. Мой и два Вовиных. Но Аня всегда выбирала почему-то мой альбом.

— Ой! А это что? — дочь достала упакованную небольшую коробочку с уже помятой красной лентой. Я сложила ее вместе с фотографиями. Выбросить новогодний подарок я не смогла, а посмотреть у меня так и не хватило смелости.

— Это старый новогодний подарок.

— А почему он не открыт? — изумилась Аня.

— Не знаю. Как-то не было настроения, наверное.

— А можно я открою?

— Открой, — разрешила я ей.

Мне тоже стало интересно, что же там внутри. Хотя раньше никогда не возникало такого желания.

Аня медленно, словно боялась повредить, снимала упаковку с подарка, который сделал Арсений.

Я практически ничего про него не знала. После школы он куда-то исчез. Говорили, что он учился в академии водного транспорта. А потом, дослужившись до капитана судна, ходил в навигации. Женился он, или нет, я не знала.

Под упаковочной бумагой оказался маленький фотоальбом. Дочь осторожно положила к себе на колени. С особым трепетом Аня открывала каждую страницу. Арсений смог собрать мои снимки чуть ли не с начальной школы. Даже и не думала, что они у него есть. Вот я стою у доски. А здесь замахнулась на Женю учебником. Были фотографии и с моих выступлений. Но последние три страницы были пусты.

— А здесь, почему ничего нет? — спросила Аня.

— Не знаю. Может, не хватило снимков.

— А откуда у тебя этот подарок?

— Мне его подарил одноклассник.

— Одноклассник? А кто? — Аня уже раскрывала мой выпускной альбом. Но пролистав, так и не нашла того, кто бы это мог быть. Хотя на пару секунд она все-таки дольше задержалась на фото Арсения. А может, мне просто показалось.

— Я думаю, что это уже не важно. Потому что я уже встретила твоего папу!

— Ну, мам! Ну, скажи!

— Зачем?