«Волга» Полуянова выехала со стоянки. Рука Марины лежала на колене у любовника. Полуянов вел машину рассеянно.

– Ты сейчас о чем думаешь? – тихо поинтересовалась Марина.

– Наверное, о том же, о чем и ты.

– Как твоя спина?

Мужчины не любят, когда им напоминают об их болячках или недостатках. Антон недовольно поморщился.

– Никак, – сказал он и погладил руку Марины. – Не беспокоит.

– Слава богу. Я рада за тебя. Вот здесь свернем.

Минут через десять машина уже оказалась в лесу под высокими березами, на полянке.

– Ты знал это место?

Ветви берез висели так низко, что когда порыв ветра шевелил их, то листья нежно гладили ветровое стекло, свет становился изменчивым, пробегая по лицам мужчины и женщины, жадно и страстно целующихся прямо в салоне «Волги».

– Ты же никуда не спешишь?

– Нет, теперь никуда, – сказал Антон, разжимая объятия и выпуская из рук Марину.

– Хорошо здесь, как в раю! – запрокинув голову, глядя на уходящий в небо белый ствол старой березы, произнесла Марина.

Пальцы Полуянова уже расстегивали маленькие непослушные пуговицы. Ему приходилось бороться с каждым блестящим кружочком.

Марину это забавляло.

– Я сама, – она быстро пробежала тонкими пальцами сверху вниз.

Антон бросил на траву свою куртку, Марина опустилась на колени.

– Вот так будет лучше, – прошептала она, глядя в небо.

Шумела листва на березах. На северо-восток летели кучерявые облака. Она то открывала, то закрывала глаза, а облака все летели, похожие друг на дружку. Антон целовал ее грудь, шею, плечи.

– Погоди, я разденусь.., я уже не могу больше терпеть. Ну же, отпусти.

Антон немного отстранился и тоже взглянул на небо. Листья на березах перестали трепетать, ветви не раскачивались, кучерявые облака замерли, как на фотографии.

«Странно!» – подумал Антон, проводя рукой по глазам. Он даже тряхнул головой, не понимая, это наваждение или на самом деле мир остановился и замер.

Марина разделась быстро и стала похожа на девочку. Рубашку она так и не сбросила, сидела поджав ноги, обхватила колени руками и тоже смотрела на остановившиеся облака. Высокий гул от самолета, напоминавший серебряный крестик в голубом небе, прилетел на землю.

Марина вздохнула, упала навзничь, раскинула руки, закрыла глаза. Слишком слепящим был свет, исходивший из небес. Полуянов прильнул к ней, сжал виски ладонями и припал к ее губам…

* * *

…Илья Ястребов, облаченный в шелковую длинную фиолетовую накидку, неподвижно сидел на мельничном жернове. Его глаза были прикрыты, руки лежали на коленях. Сильные чуткие пальцы едва заметно подрагивали. Высокий смуглый лоб бороздили складки глубоких морщин. Они возникали, как рябь на воде, и так же быстро пропадали. Ветерок шевелил короткие седые волосы. Черный петух с огненным хвостом величаво ходил вокруг хозяина. На слепящий диск солнца набегали тучки, и тогда по земле бежала быстрая тень.

В кольце растрескавшихся валунов были сложены дрова. Старинная трещотка из коричневого дерева лежала на жернове рядом с Ястребовым.

– Арунла, Арунла… – шептали губы Ястребова. Этот зов вырывался изнутри и был он раскатистый, как удар далекого грома. – Арунла… приди, я тебя жду.

Голова Ильи Ястребова запрокинулась в небо, веки разомкнулись. Сверкнули ярко-синие глаза с двумя черными точками зрачков. В глазах отразился серебристый крестик высоко надо облаками летящего самолетика. Солнце сверкало на дюралевых крыльях.

– Арунла! – вскакивая с жернова, воскликнул Ястребов и, схватив трещотку, принялся колотить ею себя по колену.

Петух остановился, тоже запрокинул голову в небо. Его клюв раскрылся, острый язык несколько раз дернулся, и петух издал резкий, почти металлический крик. Он захлопал крыльями и осекся, словно острая кость застряла у него в горле.

Продолжая взмахивать трещоткой, Ястребов бросил зажженную спичку в сложенные дрова, и они мгновенно, словно по волшебству, вспыхнули, затрещали и захрустели. Взвилось высокое пламя. Сноп, состоявший из миллионов маленьких золотистых точек, взлетел к небу, закрутился наподобие смерча, превратился в синевато-белесый дым и умчался в высоту. Ястребов ходил вокруг гудящего костра, высоко вскидывая ноги.

Шелк фиолетовой накидки переливался, постоянно меняя форму. Трещотка не умолкала ни на секунду.

В уголках рта Ястребова собрались капельки белой как снег слюны. Дым развеялся, костер горел ровно. Трещотка смолкла. Ястребов устало опустился на жернов и замер, даже складки легкого шелка перестали трепетать и переливаться.

Петух стоял у освещенного солнцем забора, похожий на силуэт, вырезанный из черной бумаги..

* * *

– ..Тебе хорошо со мной? – спросил Полуянов, заваливаясь на бок и глядя на искусанные губы Марины.

– Даже не знаю, – ответила она. – Как-то странно… Ты не чувствуешь холода?

– Нет, – сказал Антон, обводя взглядом вокруг себя.

Белели стволы берез, зеленела трава. Мельтешили солнечные зайчики, порхали мотыльки.

Синело небо, белые кучерявые облака летели на северо-восток. Кожа на спине под повязкой вспотела и немного зудела.

– Нет, мне, наоборот, жарко.

– А мне холодно, – Марина быстро сомкнула ноги, резко села. Оперлась подбородком о колени, вся сжалась и задрожала. Стала кусать губы. – Что-то очень холодно!

– Земля теплая, – сказал Антон, – очень теплая, нагретая солнцем.

– Не знаю, Антон, не знаю… – дрожь сотрясала тело женщины, даже зубы мелко стучали. – Извини, я оденусь, – и она принялась натягивать на себя одежду.

"Что это с ней? – подумал Антон. – Чего это вдруг? Такого раньше никогда не случалось.

А может, простыла?" – и он протянул ладонь, чтобы прикоснуться ко лбу Марины.

Женщина нервно отбросила его руку, а затем произнесла шепотом:

– Извини, Антон, что-то мне нехорошо.

Антон накинул на плечи Марины куртку.

– Садись в машину, в ней наверняка жарко.

– Да, сейчас.

Пошатываясь, Марина направилась к машине и села не вперед, а забралась на заднее сиденье.

Антон устроился за рулем и закурил.

Машина тронулась, мужчина приоткрыл боковое окно. Струйка дыма взвилась от кончика сигареты и тут же пропала, подхваченная ветром, словно ее и не было…

* * *

…Голос стюардессы напомнил, что самолет идет на посадку, просьба пристегнуть ремни.