что город разрастется до бетонки и распрощается со своей идентичностью, слившись в едином порыве с остальными безликими мегаполисами мира. Заезженные достопримечательности не в счет – туристический бизнес давно девальвировал их до уровня Диснейленда.

Правда, если бы не он, семейство Кузнецовых было бы лишено фантастического путешествия на новогодние каникулы. Оно, как это всегда бывало в таких случаях, вернуло Аркадия к жизни, как это могут сделать лишь морской воздух, новые впечатления, средиземноморская кухня и, конечно же, ничем не омрачаемое общение с близкими. В подобные моменты психолог каждый раз бывал потрясен, как быстро выросли дети, и корил себя за то, что не может уделять им столько времени, сколько они заслуживают. Поэтому выкладывался по полной. Сыновьям это нравилось. Они часами болтали о месте, где оказались, истории, искусстве, науке, взаимоотношениях между людьми, героях и подонках, интернет-приложениях, играли в игры и гуляли, гуляли, гуляли. Ирина принимала во всем этом деятельное участие. А вечерами, отправив детей спать, они оставались наедине (не считая вина и вкусностей) и упивались друг другом даже больше, чем в медовый месяц. А потом все спали до полудня по местному времени, радуясь значительной часовой разнице с Москвой, так как если бы ее не было, им бы приходилось просыпаться уже под вечер. Жаль, что нельзя было жить в таком режиме всегда.

Вернувшись, семейство окунулось в ворох обыденных проблем: учеба, работа, домашнее хозяйство. Общего положительного запала вполне хватало, чтобы справляться с негативом, сочащимся извне. Аркадий, как передовик психического фронта, видел его невооруженным взглядом. Картина ухудшалась с каждым днем, что выливалось в рецидивы у старых клиентов и в появление новых посетителей его скромного кабинета на задворках Чистых прудов. Более всего пугал градус общественной ненависти, повышающийся с каждым днем. Социальные сети более не демонстрировали раскол, а фиксировали его. Наиболее пугающим в этом процессе было то, что общество не просто разделилось на части, а рассыпалось на множество неоднородных осколков, чуждых друг другу, склеить их, казалось, невозможно уже никогда. Кузнецову же приходилось иметь дело с наиболее выдающимися их представителями. Общественные вибрации достигли максимума к концу зимы, на фоне отставки кабинета министров и объявления о внесении поправок в Конституцию. За рубежами же начала набирать обороты эпидемия нового вируса COVID-19, воспринятая поначалу скептически.

Именно в это время у Аркадия появился новый клиент – очень молодой человек. Не такой молодой, как Лера, но все же достаточно юный для того, чтобы быть причисленным к поколению хипстеров, вызывавшему у Кузнецова неподдельный профессиональный интерес, так как он много о нем читал, но редко контактировал. А за этим поколением, как логично предполагал психолог, будущее. И для того, чтобы не быть выброшенным на обочину психологической практики лет этак через двадцать, нужно во что бы то ни стало изучить его уже сейчас. Появление нового объекта для изучения вызвало у Аркадия сильный исследовательский зуд. Настолько мощный, что в день первого визита он явился на работу на полчаса раньше обыкновенного. К моменту появления Арсения Кузнецов был полностью готов – энтузиазм смирен до оптимальных размеров, чтобы не затуманивать мозг, тесты подобраны.

Спешка психолога оказалась напрасной. Клиент опоздал. Когда же он наконец соизволил явиться, по его безмятежному лицу было очень хорошо заметно, что он не только не сожалеет об опоздании, но и в принципе не считает подобные сантименты достойной тратой времени и внутренних сил. Кузнецову, конечно же, попадались опаздывающие пациенты, но они в большинстве случаев испытывали чувство неловкости или хотя бы извинялись за то, что им пришлось заставить психолога ждать. Полное отсутствие рефлексии озадачило Аркадия. Но по некотором размышлении он решил не записывать поведение нового клиента как типичное для всего представленного им поколения, но отметил его на всякий случай, чтобы не забыть.

Впрочем, и без этой детали перед психологом было широкое поле для исследований. Молодой человек был интересен во всех отношениях. В том числе и внешне. Он был облачен в странную черную хламиду, чем-то похожую на комбинезон, с той разницей, что гульфик, или то, что раньше так называлось, был опущен на неизмеримо низкую высоту, располагаясь практически на уровне колен, из-за чего создавалось ощущение, что Арсений носит переполненные подгузники. При этом штанины были коротки – по моде – и завершали свое существование сантиметров на десять выше щиколоток. «Очень февральский нюанс», – подумал, глядя на эту странность, Аркадий и тут же мысленно отругал себя за то, что рассуждает как пенсионер. После того как в его поле зрения попали очень модные, но абсолютно летние кеды, психолог принял свой образ мыслей, решив, что даже если он и староват, консервативный подход к выбору зимней обуви в любом случае практичнее новомодного. А главное, эффективнее. Верхняя часть составного облачения клиента чем-то напоминала френч. Без погон, но с ощутимыми милитаристскими нотками. Поверх он носил косуху. Почти такую же, как когда-то сам Кузнецов. Только из более мягкой кожи и в заклепках. Если бы в свое время Аркадий завалился в такой в Sexton, к нему бы на всю жизнь приклеилось клеймо гомосексуалиста. В довершение юноша был до неприличия бородат (ему бы позавидовал сам граф Толстой) и обладал шикарными туннелями в обоих ушах, от которых веяло африканской саванной. Довершала образ популярная прическа, чем-то смахивающая на советский полубокс. Вид молодой человек имел бы уверенный донельзя, если бы не отголоски скорби в глубине глаз.

Психолог критически оглядел это великолепие и вновь про себя подумал: «Работы будет много».

– Итак, – начал психолог после того, как все предварительные формальности были соблюдены и клиент угнездился в знаменитом на всю Москву кресле. – Чем обязан обращением ко мне?

Молодой человек замешкался. По всей видимости, официальный тон психолога смутил его. Поняв, что перегнул, Кузнецов смягчил подход.

– Арсений, не думаю, что вы предприняли длительную поездку на метро в эту отвратительную погоду лишь для того, чтобы посмотреть на меня. Уверен, причина была более весомой. Но для того, чтобы я смог вам помочь, нужно, чтобы вы рассказали мне о причинах вашего визита.

– Да, конечно. Но сложновато сформулировать. Не было такого опыта.

Когда юноша начал говорить, его молодость, замаскированная бородой, как будто поднялась наружу.

– Вам не доводилось думать о себе?

– Не то чтобы… Приходилось, конечно. Но никогда глубоко не анализировал свои состояния или поведение. Не думал, что может пригодиться.

– Не страшно. Именно для этого и нужны психологи. Однако начинать с чего-то нужно. Наверняка был импульс, побудивший вас узнать мой телефон и позвонить.

– Довольно мощный. Честно признаться, терпеть не могу говорить по телефону. Кстати, вы не думали завести