– Нам удалось найти водителя встречной грузовой машины, он подтвердил, что авария была подставной. Он знал, в какую машину ему нужно врезаться. И сделал это. А водку он влил Павлу в рот уже после, буквально на последних вздохах потерпевшего.

– Даже если это и так, то при чем тут я?

– Это вы подговорили человека, севшего за руль грузовика.

– И кто же это?

– Ваш сын.

– Женя? Вы ошибаетесь.

– Вам было легко это сделать, ведь ваш собственный сын, на которого вы имеете громадное влияние, ни в чем не смел вам отказать.

– Женька не мог этого сделать. Вы оговариваете мальчика.

– Он сам сознался в содеянном.

– Я вам не верю. Дайте мне ознакомиться с протоколами его допросов.

– В свое время вы их изучите.

– Мой Женя ни в чем не виноват. Даже если он что-то там и подписал, то я найму толпу адвокатов, которые докажут, что каждое слово вы из моего ребенка выбили, заставили оговорить его под пытками!

– Значит, убийство Павла Маршала мы пока что можем оставить? Сознаваться в его организации вы не собираетесь?

– Нет, конечно! Это полная нелепица! Я любила Павла. Жила с ним! И я прекрасно знала, что свое состояние он оставит дочери. Зачем мне было убивать Павла? Пока он был жив, то всячески помогал мне. Не стало его, не стало и поддержки. Я только проиграла, когда он умер.

– Но зато осталась его дочь, и осталось огромное состояние, которое вы не собирались отдавать в чужие руки. Вы с вашим сыном начали охоту за сокровищем, которое Павел Маршал доверил своим ближайшим родственникам – брату с сестрой.

– Вот видите! Вы сами сказали, что деньги были у брата с сестрой. С них и спрашивайте.

– Вам лучше, чем кому-либо другому, известно, что эти люди мертвы. Их также застрелил ваш сын. И сделал он это снова по вашему приказанию.

– Не делайте из моего ребенка какого-то монстра! Что вы тут городите! Поклеп на поклепе! Павла убил Женя! Этих двоих застрелил! Кто-нибудь еще стал жертвой моего сына?

– Да, полагаю, что к смерти дочери Павла – Алины – ваш сын также имел непосредственное отношение.

– Алинка была наркоманкой. Это всем было известно. Такие люди долго не живут.

– Согласен. Но тут ей помогли умереть. Ваш сын и помог. А потом убил девушку – свидетельницу по имени Илона, которой он опасался, потому что думал, она может его выдать.

– В ваших устах мой сын получается каким-то исчадием ада.

– Так оно и есть. Только он стал таким, потому что это вы его так научили.

– Ах вот как, теперь еще и я виновата.

– Вы воспитали своего сына таким. Вы подговорили его убить всех этих людей. Вы снабжали его инструкциями, а при необходимости и инструментами для осуществления всех ваших преступных замыслов. В частности, это вы покупали для него оружие. Оружейник тоже у нас, так что отпираться не стоит.

При упоминании об оружейнике с лица Скворцовой впервые за все время их общения сошла высокомерная ухмылка.

– Ничего не знаю ни про какого оружейника. Он все врет! Наговаривает по злому умыслу или это вы его заставили.

Было ясно, что женщина не собирается ни в чем каяться. Не на ту напали! Но у Милорадова был последний козырь в рукаве, который он берег до самого конца. И лишь когда стало ясно, что ничто другое не работает, он пустил его в ход. Извлек фотографии с места гибели Жени и выложил их на столе перед Скворцовой.

– Это что?

– Ваш сын мертв, – произнес Милорадов без тени сочувствия. – Погиб, пытаясь убить двух последних свидетелей. Купленное вами оружие разорвалось в руках у вашего сына и убило его.

Скворцова взяла одну из фотографий. Ничего не дрогнуло в ее лице.

– Тут находятся свидетели, которые были с вашим сыном в последние минуты его жизни. И эти молодые люди могут подтвердить все то, что я вам сейчас изложил. Думая, что это свидетели, а не он сам доживает последние минуты, ваш сын облегчил перед ними свою душу. Подробно изложил все свои преступления, не утаив, что на них подвигли его вы – его родная мать.

И снова никакого отклика. В глазах Скворцовой застыла пустота. Потом рот ее исказила легкая улыбка.

– Так он мертв? – пробормотала она. – Что же, тогда и я могу вам признаться. Да, я догадывалась, что затеял мой сын. Но только догадывалась. Что касается покупки этого пистолета, Женя уверил меня, что это всего лишь безобидная игрушка из пластика. Сказал, что иначе бы его не продавали. Он мой сын, никогда меня не обманывал, у меня не было причин, чтобы сомневаться в сказанном им. Насчет оружия он ввел меня в заблуждение, но больше я ни в чем не виновата. Понятия не имею, что там сын наговорил перед своей смертью о моем участии в этом деле, я ни имею к нему ни малейшего отношения.

И дальше стояла на своем, что бы ни говорил ей следователь, какие бы доводы ни приводил, чистосердечно признаваться в соучастии эта женщина не собиралась. Ни прямые улики, ни свидетельские показания, ни даже смерть единственного сына не поколебали эту стальную натуру. Никакой горечи по поводу утраты сына она тоже не демонстрировала. Саша наблюдала за этой женщиной, и ей с каждой минутой все сильней становилось жаль Женьку, погибшего ради «отличных идей» своей матери.

Впрочем, упорство Скворцовой не помогло ей уйти от ответственности. В ее городской квартире был произведен обыск, в ходе которого было найдено немало интересных для следствия вещей. Во-первых, было найдено частично пластиковое оружие, которое унесло на тот свет немало жизней, включая и жизнь Жени. Оружие еще ни разу не было использовано и явно дожидалось своей очереди, что говорило о том, что у Скворцовой были большие планы на будущее. И одним лишь делом с наследством Павла Маршала она ограничиваться не собиралась.

Во-вторых, дома в специально оборудованном тайнике с драгоценностями был найден тот самый осколок с клумбы с пластиковыми розами, в котором насчитывалось тридцать два драгоценных камешка – улов Скворцовой в ту злополучную ночь, когда участок Кокуевых был больше похож на проходной двор, чем на приличные дачные владения.

И наконец была найдена переписка в мессенджерах матери и сына, которая окончательно позволяла изобличить вину Скворцовой как организатора и идейного вдохновителя всех совершенных ее сыном преступлений. Все это вместе и в целом позволило предъявить Скворцовой обвинение и заключить ее под стражу, где она и находилась до момента судебного разбирательства.

Адвокатов мадам Скворцова наняла себе сразу троих, но это не сильно ей помогло. Тяжесть преступлений, которые по ее наущению совершил ее сын, заставила судей сурово отнестись к обвиняемой. Так что Скворцова получила реальный срок и отправилась на зону, где ей было самое место и время подумать о совершенных ею ошибках. О раскаянии в данном судебном слушании никто и не заикался. Скворцова прямо заявила судьям, что, будь у нее возможность все повторить, она бы, ни минуты не сомневаясь, провернула бы всю операцию заново, только вместо Женьки наняла бы себе помощников потолковей.