Он долго мялся, на ходу кусая ногти. Наконец произнес, указывая мне на руку:

– У тебя тут.

– Что? – спросил я и покосился на плечо.

Небольшая рана с рваными краями красуется над локтем, но кровь уже свернулась. К вечеру совсем затянется, только шрам будет напоминать о неудачном повороте. Да и тот сойдет со временем.

– Ерунда, – бросил я.

Парень как‑то сжался и втянул голову в плечи. От него разит страхом, этот запах не перепутать ни с чем. Даже в этом облике слышу, как колотится сердце.

Когда до крепости осталось несколько домов, я спросил:

– У вас нежить всегда так разгуливает?

Брови паренька задумчиво сдвинулись, он опустил взгляд. Не дожидаясь, пока сообразит, я продолжил:

– Хотя после того, что увидел в Изумрудном лесу, ничему не удивляюсь. Значит, Ильва и вас обязала сотрудничать?

До Шамко наконец стало доходить.

– Да нет, – сказал он дрожащим голосом. – Мы давно торгуем с нежитью. Я же говорил, зелья всякие. Некоторые давно живут в Абергуде, на людей не нападают.

Я скривился и спросил:

– Чем тогда питаются?

Парень пожал плечами, обходя небольшую бочку с дурно пахнущей рыбой.

– Честно говоря, не знаю, – сказал он, вытирая нос. – Никогда не интересовался.

Я покачал головой и проговорил мрачно:

– А стоило бы. Наверняка регулярно пропадают бродяги. Или кто посерьезней. Хотя одиноким мертвякам много не надо. Никто и не заметит, чем промышляют.

Шамко в ужасе вылупил глаза, пальцы проверили рукоять кнута под доспехом.

– Не может такого быть… – прошептал он.

Я с ухмылкой покосился на него и продолжил:

– Вы вообще в курсе, что замыслила Ильва? Или болотные газы последние мозги разъели?

– Что замыслила?

– Лорд наверняка в курсе, – отмахнулся я. – Такое обычно не проходит мимо управителей. А значит, в доле с темнейшеством.

Показались двери крепости. На входе два стражника в кожаных доспехах, укрепленных то ли костяными, то ли еще какими‑то щитками. На поясах кривые мечи, в руках двурогие пики.

Шамко остановился, щека прислонилась к углу дома.

– Мимо них не пробраться, – проговорил он обреченно. – Должен быть пропуск или личное приглашение лорда.

Я прикинул размер ворот, обмундирование стражников. Створки высокие, противоосадные, но сейчас открыты, что значит – уверены в безопасности и неприступности. По краям столбики с колоколами и по две обмотанных тряпками палки.

В воздухе привычная сырость и запах давно не мытого тела, я поморщился. К тому же от стражников несет тиной и хлебным напитком.

Шамко спросил сдавленным голосом:

– Нападать будешь?

– Раскидать их можно, – согласился я. – Но будет много шума. На него прибегут гвардейцы. А биться с хорошо обученной армией – совсем другая история.

Парень облегченно выдохнул, я фыркнул и строго посмотрел на него. Голова абергудца втянулась в плечи, не по размеру подобранные доспехи усугубили картину – он стал похож на панцирного зверя, какие обитают в жарких странах.

– Так, – сказал я жестко. – Где второй выход из города?

– Второй? – переспросил Шамко и невинно захлопал ресницами.

Пришлось показать клыки и зарычать, лишь тогда парень перестал изображать дурачка. Но промолчал.

– Чем раньше покину город, – сказал я с нажимом, – тем быстрее забудешь о нашей встрече. Не хочешь же, чтобы весь Абергуд узнал, кто привел сюда ворга?

Он вылупил глаза и быстро замотал головой. Я удивился легкости, с которой можно напугать абергудца, пообещав выдать с потрохами.

– Так где второй выход? – спросил я снова.

Шамко замялся и глянул в сторону, взгляд скользнул по остроге у стены. Та привлекательно блестит шипами, так и просится в руки.

Я глухо зарычал, но проговорил терпеливо:

– Серьезно? Я тебя целиком проглочу. Мяукнуть не успеешь.

Для надежности сверкнул красными глазами и провел когтем по деревянной стене. Воздух разрезал противный, резкий звук, парень нервно скривился, глаз задергался.

– С противоположной стороны крепости небольшие ворота, – проговорил он обреченно. – Обычно они закрыты, поэтому не охраняют. Моста нет. Точнее, есть, но временный. Укладывается прямо на воду, из плавучих частей роцеры.

– И что, – спросил я с сомнением, – не тонет, когда наступаешь?

Шамко покачал головой:

– Нет. Стебли роцеры выдерживают даже телегу.

Я тяжело вздохнул, как подумал, что придется снова по воде ломиться. Потом мелькнула мысль об Изабель. В груди защемило, по мышцам прокатились тугие волны.

– Значит, – сказал я сурово, – иди к воротам, расчисть все как полагается. Достань эту роцеру.

В глазах паренька мелькнула надежда, он покосился в сторону центральной площади. Даже отсюда чую запах гвардейцев.

Я пригрозил, выбирая место поукромнее, чтобы стукнуться:

– Увижу засаду – не поленюсь. Разыщу и порву на такие мелкие клочья, что для супа сгодится. Понял?

Шамко вздохнул, скорбно склоняя голову.

– Понял, – ответил он и шагнул в сторону. – Я тогда пойду?

– Иди, – разрешил я. – И помни.

Парень нервно сглотнул и скрылся за углом. Слышно, как все тише гремят сапоги по деревянному насту. Когда звук совсем затих, я в который раз потянул воздух. Народ вроде есть, но все по домам, только стражники стоят, как неприкаянные.

– Иди, дружок. Иди, – пробубнил я под нос. – Не вздумай подвести. Я, когда злой, такой находчивый сразу.

Огляделся. Убедившись, что никого нет, я отошел к широкой бочке и шарахнулся о край что было сил. Логично перекинуться мышью, но воспоминания о червях слишком свежи, поэтому в последнюю секунду успел подумать про образ попривычней.

Горизонт ушел вверх, миллионы звуков наполнили голову, даже волком такого не бывает. Несмотря на чуть поблекшие краски, мир стал выпуклым и контрастным. Среди миллионов ароматов самыми новыми оказались мышиные.

От неожиданности чуть повело в сторону, я сел на задние лапы и вытянул хвост. Передние – аккуратно поставил перед собой, как прилежный кот.

Звуки, звуки, всюду звуки. Уши вертятся сами по себе – не успеваю следить. В доме рядом баба качает младенца, тот отказывается засыпать. И что это за… Фу! В соседнем жарят рыбу, определенно рыбу, потому что жарящееся мясо издает совсем другие звуки. Под ногами что‑то гудит, похоже, в глубине острова копошатся какие‑то твари. На другой стороне улицы дородный мужик смачно чмокает губами, видимо, что‑то ест. Я слышу все. Звон, скрежет, цоканье, вздохи, шуршание, крики, смех, шепот, свист – все!