— Это низко, подло и бесчестно! — глядя на ушастого Владыку Долины драконов, прямо высказала я.

И не дожидаясь его ответа, скомандовала:

— Тихомир, Славен, Верес, Никодим и… Вачовски, собрать сохранившиеся вещи и следовать за мной. Сейчас!

И не дожидаясь, пока парни отреагируют, подхватила свой плащ, накинула, застегнула и искренне сожалея о потерянных вещах, отправилась в лес, сверяясь с картой, которая, по счастью, во-первых, ни в одном пламени не горела, даже драконьем, а во-вторых, находилась в плаще, поэтому тем более осталась целой.

— Радович, у вас шесть дней! — понеслось мне вдогонку от профессора Этраса.

Я кивнула, не оборачиваясь, продолжая идти и сосредоточенно глядя на карту. Все, на что я сейчас надеялась — дойти до темноты до ближайшей деревни, чтобы там можно было переночевать и попробовать выменять на простые заклинания какую-нибудь еду. Хорошо хоть перепуганные Владыкой студенты не стали куртки снимать, так что среди потерь числились только рюкзаки со сменной одеждой и шапки с перчатками.

Моя группа, пособирав на ходу что можно было из-под обломков таверны, поспешила за мной. На месте остался только Владыка, но вот за него я как-то совсем не переживала.

И не удивительно.

— Вкусняшечка, — раздалось совсем рядом, за моей спиной, — ты чего? Я же все для тебя, все условия, о комфорте позаботился, а ты?

Наверное, из-за того, что говорила сейчас иллюзия Вачовски, я и не сдержалась и развернувшись, я очень тихо спросила:

— Все для меня?

Стоящий с валиками зеленых ушей Владыка, уверенно кивнул.

И из-за вот этой его уверенности я и сорвалась. Развернувшись к стоящему у кромки леса дракону, гневно сообщила:

— Из-за вас и вашего желания экстренно освоить левитацию, Вачовски, я потеряла все силы, выложившись на управлении многоместной телегой и мне потребуется несколько дней, чтобы хоть как-то восстановить уровень магии. То есть я осталась абсолютно без магии в условиях небезопасного Горлумского леса на все время полевой практики! А ваше «о комфорте позаботился» закончилось тем, что теперь я, и вся моя группа, лишились сменной одежды, предметов необходимых для выживания в лесу и прочего. И знаете, после всего этого, у меня к вам пожалуй будет только одна просьба — НЕ НУЖНО БОЛЬШЕ НИЧЕГО ДЛЯ МЕНЯ ДЕЛАТЬ!

И развернувшись, я продолжила путь, вглядываясь в карту, и стараясь не думать, просто вот ни о чем сейчас не думать, кроме поиска ближайшей деревни, потому что ночевать в лесу — самоубийство. Просто самоубийство — тут одних только волков четыре вида, плюс волкодлаки, плюс оголодавшие шатуны, исход зимы все же, плюс…

— Куда мы идем? — задал вопрос, догнавший Тихомир.

— Подальше от магистров, — смахнув набежавшую все же слезу, ответила я.

— А потом? — вопросил подоспевший Никодим.

— Я думаю, — ответила уклончиво.

Подумать нужно было о многом. Об очень многом. Например, о том, что где-то в этих лесах имелась деревенька Вострюки, в которой у господина садовника Ноштру жила родня, и вот им как раз «заплутайку» продала я. А как не продать? Королевские сборщики налогов приходили по осени, и забирали не только то, что по закону положено, но и втрое сверху, не заботясь о тех, кого оставляли в голодную долгую зиму без припасов. И если карту составить, к следующей весне после королевских чиновников здесь повсюду мертвые деревеньки стоять будут. А коли не составить — у магистра Аттинура будет достойный повод всех нас выставить из университета, и от тогда уже от нас к этой весне ничего не останется… Больше всего хотелось остановиться и рассказать все парням, полагаясь на народную мудрость, в которой одна голова это хорошо, но большее количество голов несомненно лучше, вот только… И Тихомир и Славен меня предали даже не особо задумываясь, и я не была уверена, что они согласятся подумать о тех, кого мы оставим на съедение чиновникам, если точно карту составим.

И тут я врезалась. Со всего размаха и очень чувствительно приложившись лбом.

— Капюшон надень, — произнес возникший на моем пути Владыка.

Молча обошла и иллюзию Вачовски, и ушастого правителя Долины драконов, у которого уши похоже продолжали расти, потому что «валики» увеличились вдвое, и последовала дальше, с тоской осознавая, что тропинка заканчивается, и впереди непроходимый, покрытый сугробами лес.

— Ты надеваешь капюшон, я иду впереди, — неожиданно предложил Гаррат.

Я пожала плечами и остановилась, пропуская его вперед.

— Идем строго на север? — поинтересовался, осторожно обходя меня дракон.

— Нам придется обойти этот лес вдоль и поперек, — мрачно уведомила я.

— Ясно, — Владыка остановился, огляделся с видом истинного завоевателя этого леса и скомандовал: — Тихон, вперед!

Да, ничего не меняется.

Молча и без слов обошла вперившего грозный взгляд в несчастного Тихомира Гаррата, и пошла вперед, сходя с тропы в сугроб.

Мы шли около четырех часов, прежде чем стали заметны следы присутствия человека. Первым таким следом стала ловушка на медведя. В нее вляпался, как и следовало ожидать, Владыка. По счастью, мы несколько оторвались вперед, поэтому ушастого прыгающего на одной ноге дракона видела только я, а к моменту как подбежали парни, хотя если быть откровенной не особо они и спешили на помощь коллеге, на снегу в трагической позе лежал уже истекающий кровью Вачовски. Верес, Никодим и Славен, подбежав, с ужасом воззрились на кровоточащую ногу несчастного, Тихомир же, оглядевшись, глубоко вздохнул и произнес:

— Жилье рядом.

Парни тут же приободрились, и даже осторожно толпой поспешили вперед, словно знали уже, что дальше прозвучит возмущенное:

— Стоять!

Остановились, обернулись, скорбно посмотрели на меня. Я сидела на стволе мшистого по весне, но обледенелого ныне поваленного дерева, уставшая, мокрая и осатаневшая собственно от Владыки. За истекшее время он умудрился спровадить «вперед» всех ребят по очереди, заявив, что в этой стае вожак он, а когда стая волков пробирается по сугробам, впереди всегда самые хилые и слабые идут, прокладывая путь. Когда ему осторожно намекнули, что как бы самая хилая и слабая тут я, и потому собственно иду впереди, Вачовски гордо всем объявил, что я его самка, и потому априори не могу влачить жалкое проторивающее тропу существование. После чего забросил вперед Тихомира. И все бы ничего, тот даже встал, после удара об дерево, и пошел впереди, и может бы даже шел бы так дальше, но спустя четверть часа, не более, Владыке стало скучно и он стал делать снежки и швыряться в спину идущего впереди Тихомира, а едва тот оборачивался, заявлять: «Это не я!». После точно такой же трюк он проделал и со Славеном, и с Вересом и с Никодимом. Примирило нас с этой ситуацией только то, что когда на просеку выскочило несколько оголодавших волков, дракон развлекся с ними по той же схеме — швырял в оскаленную на Никодима пасть снежок, а едва волк поворачивался к нему, Владыка совершенно искренне заявлял, что это не он бросил. Честно, когда волки развернулись и потрусили прочь, мы все были абсолютно и полностью солидарны с ними, а кто-то даже крикнул «Возьмите меня с собой». Волки не взяли. Видимо хищники здраво рассудили, что здесь нам будет хуже, чем где бы то ни было, и решили не проявлять милосердие. А вот встретившийся спустя час медведь оказался настроен куда как более решительно, и определенно являлся более голодным, чем волки, а потому решил несчастными обессилившими студентами не брезговать. Медведь был крупным, на удивление крупным для этих мест, раза в два с половиной больше местных медведей, а те даже в среднем своем размере ростом с Владыку, а потому покусился на самую крупную добычу — на Вачовски. Последний, пробудив в нас надежду на скорое от него избавление, радостно раскрыв объятия, пошел на встречу шедшему на него медведю, но в последний момент, ранив хрупкие чувства животного, нанес улетный удар в медвежью челюсть. Медведь улетел, сбив пролетающую мимо сороку и возмущенным рыком угрожая вернуться.