Крыть было нечем, да и ложь Бронзовый дракон все равно почувствует.

— Не то, чтобы я его хорошо знала, — все же сочла нужным заметить.

Но Гаррат, не дав мне даже возможности хоть как-то сгладить впечатление, скомандовал:

— Вкусняшка, молчи, я сам!

После чего поднялся, осторожно ступая, чтобы на уши не наступить, подошел ко мне, обнял за плечи и притянув к себе заявил:

— Зэрнур, тебе оказана великая честь, и ты первый из драконов узнаешь великую новость — я женюсь!

Судя по скривившемуся лицу «первого из драконов» он был так же «счастлив» услышать данную новость, как и я. Но мужественно солгал:

— Счастлив.

С трудом дышащая в захвате Владыки я, так же прохрипела:

— И я очень счастлива, только отпустите, пожалуйста, иначе мне грозит не увидеть вашу избранницу.

Гаррат, развернув меня так, что теперь я полувисела, но все в том же захвате, удивленно спросил:

— В смысле не грозит? Вон там зеркало в углу, иди, глянь, если забыла, как выглядишь.

Я не забыла, но все равно уточнила:

— Там?

Искренне надеясь, что после обозначения направления движения, меня выпустят.

— Ну да, там! — раздраженно ответил Владыка, продолжая сжимать мою шею. — Но вообще помолчи, у нас тут серьезный мужской разговор!

— Есть сильные опасения, что единственная присутствующая тут женщина, может не дожить до его конца по причине удушения, — едко произнес Зэрнур.

Гаррат удивленно глянул на него, потом на меня, потом взгляд его сместился на стиснутую его мускулистой дланью мою шею, после чего меня мгновенно отпустили и дракон даже слегка смущенно сказал:

— Извини. Просто забыл немного, о твоей склонности к самоубийствам всяческим.

Потирая шею, отступила и потрясенно переспросила:

— Моей склонности к самоубийствам?

Принявшись закручивать собственные уши в уже имевшие ранее место быть валики, Владыка раздраженно ответил:

— Нет, это я по-твоему в телеге решил себя обмороком развлечь, да? И знаешь, не слишком хорошо с твоей стороны пытаться задохнуться в момент, когда я торжественно объявлял о нашей помолвке.

Даже не зная, как на это реагировать, растерянно посмотрела на Зэрнура. Суровый Бронзовый дракон усмехнулся и как-то даже издевательски поинтересовался:

— Вам нужна помощь, леди Милада?

Триединый, мне очень сильно хотелось сказать «да». Мне безумно этого хотелось, но… я почему-то сказала:

— Нет, спасибо. Я справлюсь.

— Я искренне сомневаюсь в этом, — прямо сообщил Зэрнур.

Опустив глаза, я постояла мгновение, затем осторожно осведомилась:

— Можно я уже пойду.

— Нет, нельзя! — зло прорычал Бронзовый дракон. А затем уже спокойнее, но практически с угрозой в каждом слове, произнес: — Вы осознаете, что с вами сделает Главнокомандующий, если ему станет известно о том, что вы…

Он не договорил, оборвав себя на полуслове. Затем произнес:

— Правящий дракон передал мне Дар, чтобы я разобрался с непонятно откуда возникшим Вачовски. Я должен был разобраться и оповестить о результатах расследования Главнокомандующего. Владыка, при всем моем… буду честен — неуважении, надеюсь, вы понимаете — я обязан донести о вашем обнаружении Правящему дракону!

Ничуть не демонстрирующий понимание, а занимающийся сворачиванием ушей Гаррат, безразлично поинтересовался:

— С чего бы это?

После чего посмотрел на Зэрнура и возмущенно спросил:

— И почему это ты его называешь Правящим?…

— ПОТОМУ ЧТО ОН ПРАВИТ! — взревел вдруг Зэрнур.

Да так, что Владыку опалило пламя. Меня оно чудом не задело, но уроком стало и потому я быстренько отошла подальше от крайне опасных в гневе драконов. Именно двух драконов, потому что Гаррат заревел в ответ:

— А я Владыка!

И вот зря он так, потому что стремительно теряющий человеческий облик Зэрнур заорал:

— ДА КАКОЙ ИЗ ВАС ВЛАДЫКА???

Последнее, что я увидела прежде, чем зажмурившись прикрылась щитом от заполнившего комнату пламени, это метнувшегося ко мне Гаррата, и его стремительно развевающиеся зеленые уши.

Потом все ревело, трещало в огне, рушилось и сопровождалось дикими криками. Стиснутая руками и прикрытая ушами Владыки, я не имела возможности узреть эпическое падение горящей крыши таверны, но когда явившийся профессор Этрас смел порывом шторма все горящие доски, всеобщему взгляду представилась до крайности унылая картина — полуразрушенный погреб таверны, в котором отсиживалась ватага лесных разбойников, с непонятными нам всем целями. Еще уцелела книга магистра Аттинура, она почему-то самолично обнаружила Тихомира и теперь находилась у потрясенного студента на руках. Еще пережил пожар мой подаренный Камали плащ, видимо действительно гномы его заговаривали. Все остальное было окончательно и бесповоротно уничтожено драконьим пламенем.

Смущенный этим фактом Зэрнур, вновь приняв человеческий облик, огляделся и мрачно произнес:

— Мы возместим убытки.

Бегающий по двору и вырывающий последние волосы на голове трактирщик остановился, недоверчиво посмотрел на дракона, опосля на магов, под взглядами магов его энтузиазм заметно угас и мужик нервно произнес:

— Не надобно, господин дракон, вы улетайте, главное, а мы уж как-нибудь сами, своими силами.

Сидящие в погребе разбойнички согласно закивали головами, мол да-да, сами, лично хозяину поможем, а вы летите себе, у вас там явно дел много.

— К примеру университет нетронутый стоит, — словно ни к кому не обращаясь, произнес Владыка.

Стремительно покрывающийся чешуей Зэрнур повернулся было к нему, но, то ли принявшиеся прикрываться щитами разбойники, то ли испуганно ринувшиеся в лес только что вышедшие из него студенты подействовали, но дракон сдержался. С ненавистью оглядев ушастого Владыку, который для всех оставался непробиваемым Вачовски, он произнес:

— Побеседуем позже!

Вачовски остался недвижим и безмолвен, а вот Владыка сказал:

— Дракон вашего положения не способный держать нервы под контролем, халоне Зэрнур…

Бронзовый дракон, собиравшийся взлететь, застыл.

— И вы же понимаете, — все так же словно с лесом разговаривая, продолжил Гаррат, — что мое возвращение на пост Владыки обяжет меня, как достойного правителя своей страны, оградить мой народ от… пожаров и прочего…

— Прекратите! — не выдержала я.

Что именно «прекратите» никто из окружающих не понял, потому что кроме меня и Зэрнура слов Владыки не слышали, но мне было не важно, кто и что сейчас обо мне подумает.