В общем, хвала Кришне, через несколько секунд удушающей клаустрофобии все мы оказались на поверхности искусственного озера, верхом на нашей верной лодочке.

Открывшийся вид впечатлил даже вашего покорного слугу.

Наш «Зодиак» всплыл в поражающей воображение техногенной Венеции! Над недвижными черными водами, источающими призрачное, тягостное для человеческой психики рубиновое сияние, возвышались ровные ряды разновысоких бетонных постаментов. Это были основания несущих колонн машинного зала Шестого энергоблока, который, в отличие от машзала Пятого, не успели в свое время, до Первой Катастрофы, вывести выше фундамента.

Слева от нас возносился на десятки метров и терялся в пугающе низких тучах монструозный подъемный кран. Я, конечно, много раз видел эти знаменитые подъемные краны ЧАЭС, но никогда не задумывался над тем, насколько же они превосходят обычные устройства, применяемые в строительстве жилых домов, размерами и мощью…

Еще один исполинский кран рухнул лет пять назад — от старости (об этом судачили во всех сталкерских барах и даже писали в прессе далеко за пределами Зоны).

Теперь его сожранный ржавчиной остов горбатился, подобно скелету ископаемого ящера, перекрывая акваторию водоема по центру.

Еще два крана — пока еще не ставшие добычей времени — были еле видны в густой мгле по правую руку от нас.

А вот и наша цель: Пятый энергоблок, «Пятерка».

Энергоблок был, так сказать, задником этих великанских декораций. И неудивительно, что в этой позиции «Пятерка» напоминала Замок Темного Властелина, откуда растекается по всякой себя уважающей фэнтези-эпопее воля чертовски неленивого Мирового Зла.

Пятый энергоблок походил на «Двойку» только в самых общих чертах. Он казался (да и был) новее. В то же время, как любое незавершенное сооружение из железобетона, не покрашенное и плиткой не облицованное, Пятый энергоблок смотрелся дотом-переростком из какой-нибудь фортификационной системы вроде линии Маннергейма. И в этом доте, можно не сомневаться, пытливого исследователя наверняка дожидается десяток-другой скелетов в истлевшей униформе…

Была дорога каждая секунда.

Тополь не хуже моего знал, куда нам следует направляться. Так что «Зодиак», тихонечко урча двигателем на малом газу, двинулся на юг, к фермам рухнувшего крана.

К слову, мой ПДА работал как-то странно. Он не показывал присутствия мутантов в ближайших окрестностях, но при этом весь передний сектор поля зрения прибора равномерно светился, как будто…

…Как будто вся южная часть водоема была битком набита живыми организмами! И притом аномальными! Какой-то бред…

— Ну и местечко, — пробормотал Филиппов. — Скорей бы пенсия, честное слово…

— Я тоже так каждый раз говорю — про пенсию, — признался я. — Но потом каждый раз возвращаюсь в Зону. Правда, не сюда, а в места поспокойней.

Хотя я отказывался верить показаниям ПДА относительно совершенно необъяснимых количеств биомассы в той части пруда, куда направлялся наш катер, я, конечно, невольно вглядывался в черную толщу воды. И мне даже пару раз почудилось, что где-то там, на пределе чувствительности человеческого глаза, я вижу какое-то слабое свечение, какие-то формы, похожие то ли на большие кленовые листья, то ли на подвижную сеть трещин во льду.

Но стоило мне сморгнуть, как эти таинственные светящиеся формы растворялись в небытии.

В то же время нельзя было забывать о нашей главной задаче: уничтожении вражеского логова. Тем более что катер прошел остов рухнувшего крана и за очередной колоннадой бетонных кубов открылись проемы в исполинской стене Пятого энергоблока.

Узкие вертикальные проемы, не меньше десятка. То ли это были предусмотренные проектом световые окна, которые строители впоследствии намеревались забрать стекло-кирпичом, то ли проемы носили сугубо технологический характер и на финальном этапе строительства их должны были наглухо замуровать бетоном — не знаю и знать не хочу. Главное, что в стене «Пятерки» имелись отверстия, чьи размеры были достаточно велики для того, чтобы туда залетел смертоносный глубоковакуумный снаряд, выпущенный из гранатомета «Раумшлаг»!

А еще сквозь эти проемы, по идее, можно было разглядеть внутренности энергоблока.

Однако, когда мы проплыли еще несколько метров, я присмотрелся и увидел: все эти «окна» забраны изнутри непрозрачным стеклопластиком. После ремонта в своей хибарке я знал: стеклопластик — материал не из дешевых. Что же это получается, кто-то вложил в облагораживание Пятого энергоблока деньжищи? Хм…

Впрочем, чему удивляться? Ведь тут работает тот таинственный арендатор, о котором говорили темные сталкеры. Уж, наверное, он старался сделать условия своей работы возможно более комфортными!

Я понял, что пришла пора посоветоваться с майором Филипповым.

— Товарищ майор, — понизив голос, сказал я, — мы достигли рубежа открытия огня. По крайней мере такова информация моего источника. Теперь решение за вами. Мы можем попробовать разбить выстрелами стеклопластик в проемах и поразить элементы генного процессора сквозь них. Не уверен, что получится, конечно.

— А какая альтернатива?

— Второй вариант — для начала прорваться внутрь «Пятерки» и вести огонь уже внутри наверняка.

Я почему-то был уверен, что Филиппов выберет второй вариант (дескать, очень рискованно, зато более надежно!). Но майор когтями вцепился в первый.

— Обсуждать тут нечего. Стреляем в стеклопластик! — не раздумывая, приказал он.

Согласно заранее распределенным ролям, верзила Шестопалов занял место за рукоятями наведения пушки-миномета «Брандт». Жилистый, но поразительно сильный для своего возраста Филиппов принял от него пулемет «Печенег». Ну а мы с Тополем взялись за «Раумшлаги», подаренные «Монолитом», вслух жалея, что этих экзотических орудий разрушения у нас в отряде только два, а реактивных гранат с глубоко вакуумными боевыми частями к ним всего пять, и, значит, расходовать их следует крайне осмотрительно.

— Огонь! — скомандовал Филиппов.

Агрессивно закрякал «Брандт».

Деловито застрекотал «Печенег».

Под воздействием яростной стали, которую изрыгали машины массового убийства в руках Филиппова и Шестопалова, стена энергоблока запылила, посыпалась бетонная крошка.

Но это как раз совершенно не радовало — поскольку свидетельствовало о высоком проценте промахов. Ведь нашей целью был вовсе не капитальный железобетон стены, а хрупкий пластик в технологических проемах!

Вот когда из туч бетонной пыли брызнули черные клинья и сюрикены пластика, мы с Тополем заулыбались и взяли «Раумшлаги» на изготовку.

Да только беда: завеса пыли тем временем стала такой плотной, что за ней совершенно не различались пробоины в стеклопластике! Куда целиться из «Раумшлага», чтобы наверняка попасть в проделанную очередями дыру?