Глядя на степь вокруг себя, Гаврила то и дело вздыхал. Вокруг кипела жизнь. Она пахла свежевспаханной землей, зеленью, водой. Тут, на корабле воздух пах кожей, неживым, сухим деревом, а там, на берегу, воздух был медовый, звенел пчелиным звоном и кузнечиковым стрекотом. Там летали птицы, там светило солнце, там гулял ветер. Конечно, все это было и на реке — и ветер, и птицы, во всяком случае, но куда им было сравниться с тем ветром и птицами, что были на берегу!

— Что там?

Гаврила вздрогнул, обернулся. Марк подошел неслышно.

— Птицы, — сказал Гаврила. Марк серьезно посмотрел на небо. Гаврила молчал, не желая отрывать взгляд от зелени.

— Думаешь, кто-то там есть? — негромко спросило купец. Гаврила пожал плечами. Он представил землепашцев, бредущих за бороздой, босыми ногами разминающими только что распаханную землю.

— Наверное… Место больно удобное.

«Пойму распахивать самое милое дело… Или заливные луга…»

Марк озабоченно покачал головой.

— Все-таки мы на середине реки. Может, и не решатся?

Гаврила его не понял, но на всякий случай улыбнулся.

Берега плыли рядом, но опытный кормщик держался середины реки, пропуская мимо бортов светло-рыжие мели.

Знакомый холодок пробежал по Гавриловой спине. Нет. Это был не страх. Больше всего это походило на чей-то внимательный, не злой взгляд, словно кто-то большой и невидимый смотрел на него как… Что-то внутри замерло, когда он, торопясь, перебрал, на что это может быть похоже. Ну конечно! Да! Таким же взглядом он и сам смотрел на нераспаханное поле… Этот «кто-то» смотрел на него, как на место, над которым нужно будет потрудиться.

Гаврила покосился на Марка. Тот видно и сам что-то такое почувствовал.

— Карас!

Из-за тюков с товаром выбежал личный Марков колдун. После Митридана, Игнациуса и Гольша этот больше походил на неуча, но и он вроде кое-что мог, раз купец таскал его за собой.

— Глянь вокруг, — приказал Марк, делая знак начальнику охранного отряда. Тот только успел повернуться, чтоб отдать приказанье, когда воздух прорезал высокий и чистый звук. Гаврила не разобрал сразу, что это свирель или простая пастушеская дудка. Чистый как солнечный луч звук заглушил треск трещоток тут же, словно оттолкнувшись от него, в воздух взвилась песня. «Во поле, во степи…» ревели мужские голоса. Все головы повернулись, и каждый, кто стоял на палубе увидел как перед головной лодьей, саженях в тридцати впереди раздвинулись кусты и от берега отошли лодки.

— К оружию! — скомандовал Мусил. — Стража к левому борту!

Железный лязг за спиной показался Гавриле совсем не страшным. Он и с места не сдвинулся, потому как и так уже стоя возле борта, глядя как лодки с пестро одетыми скоморохами подгребают к каравану.

— Карас, что там? — спросил Марк, не отрывая взгляда от лодок. — Что-то есть?

— Есть, — сквозь зубы ответил маг. — Только не могу понять что…

Он так и не понял. Над Гавриловым ухом вжикнуло, пахнуло ветром. Он повернул голову и увидел, как колдун валится на палубу со стрелой в груди. Несколько мгновений Гаврила таращился на него, совмещая в голове эту стрелу с посеребренными перьями и скоморохов в лодках.

— А-а-а-а-а-а! — заорал кто-то над ухом, а потом что-то охватило Гаврилу за плечи, потащило назад и опрокинуло за борт. Он плюхнулся в воду спиной. Только тут страх метнулся в нем, словно рыба из глубины рванулась на поверхность, но сам-то он не был рыбой и вместо того, чтоб подняться, вместе со страхом пошел ко дну.

Груз доспеха тянул вниз и, устрашась утопления, Масленников неуклюже замахал стянутыми в локтях руками. Прозрачная только что вода на глазах зазеленела, наполнилась глубиной. Он закричал. Крик, став пузырьками воздуха, рванулся вверх, вызывая мгновенную зависть и новый страх. Вокруг сгустилась зеленая муть, и только вверху спасительно блестело голубое небо.

К счастью сила, что сбросила его в воду, никуда не пропала. Гаврилу дернуло вверх и он не по своей воле, но с большой радостью начал всплывать к свету и воздуху. Выпрыгнув из воды, заорал, давая волю страху, но видимо тому, кто все это устроил, сейчас было не до него. Помощь не пришла. Река, как текла, так и продолжала бежать, увлекая за собой корабли.

Гаврила сбросил с лица мокрые волосы, посмотрел вниз. Так и есть. Никаких таинственных сил. Веревка.

Корабль шел вперед и привязанный к нему веревкой Гаврила тащился следом. Вода вытекла из ушей, и сразу стали слышны крики и звон железа. Масленников попробовал повернуться, посмотреть, но не вышло ничего. Он ворочался, пытаясь увидеть, что же случилось с кораблями и не утонуть при этом. Потом звуки стихли. Веревка дернулась, и Гаврила почувствовал, что его потянуло назад.

«Все кончилось» — подумал он. Страха не было. У него хватило ума понять, что он и за борт-то попал только потому, что кто-то могущественный пожелал его оградить от случайностей скоротечной схватки. В памяти всплыли приключения в лесу, зайцы и разбойники, и он со спокойной душой отдался в руки Судьбе.

На палубу его подняли двое здоровенных скоморохов с накрашенными рожами. Рядом с бортом лежало несколько тел, но особенного смертоубийства не наблюдалось. Лежал колдун со своей стрелой в груди, лежали несколько стражников, но все остальные, живые и здоровые, сбились на корме. Между тюков с товаром бродили люди со скоморошьими мордами, только вместо дудок у них в руках были большие ножи. Это были хозяева. Новые хозяева. Старый хозяин — Марк — стоял рядом с Гаврилой и озирался вокруг, словно ждал помощи. Один из скоморохов, в еще не снятой овечьей морде подошел к мертвому колдуну. Присев, коснулся стрелы, что все еще торчала из груди.

На Гавриловых глазах древко изогнулась, покрылось чешуей, и превратилась в змею. Колдун (конечно колдун!) ухватил ее за хвост и отбросил в сторону.

— Как его звали? — спросил он, трогая тело ногой.

— Карас, — сквозь зубы ответил Марк.

— Имя редкое, а какой конец обыкновенный! — покачав головой сказал новый колдун. Подхватив мертвого, он одним умелым движением, словно всю жизнь только этим и занимался, перекинул его через борт. Там плеснуло, и колдун-неудачник пошел на корм рыбам.

— Был Карас, стал карась, — пошутил новый колдун, в упор глядя на мрачного Марка. Тот в ответ даже не улыбнулся. — А тебя как зовут? Не Карпом?

— Марком, — быстро отозвался купец. — Марком меня зовут… Кого хочешь, спроси.

— Ну, твое счастье…

Колдун отвернулся от него к Гавриле. Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Колдун видел мокрого Масленникова, а Гаврила — овечью морду. Глаза там, правда, внутри, были совсем не овечьи, человеческие, живые.

— Ну, — сказал незваный гость. Гаврила молчал, не зная, что тут отвечать. Тогда колдун сделал жест — коснулся лба, мол, что ж это я — и сдернул маску с лица. Гаврила охнул и заорал, не помня себя от радости.