глаз и сладкозвучных слов уст его изливалось миро милосердия, которым он врачевал язвы тех, кто поражен был гноящимися ранами.

Однажды в святом монастыре Костамонит дружба между двумя монахами была опасно расстроена врагом нашего спасения, который приходит в ярость, если в душах людей царит мир, и всячески нудится посеять разногласия. Ибо царствует он там, где разногласия, споры и ссоры. Вражда между двумя братиями бросила тень на всю обитель. Отцы тщетно пытались их примирить, и отец Игумен оказался в трудном положении. Он надумал попросить помощи у старца Даниила, который жил некоторое время в Костамоните после ухода из русского монастыря и который мог понять это нестроение.

Помолившись Богу, вооруженный силой дара духовного рассуждения, Старец начал свой труд по примирению братиев. Тяжело пришлось ему, но он добился своего. Отец Даниил предпринял вот что. Каждого из них отводил в сторону и говорил таю «Брат твой так несчастен из-за ссоры, он так раскаивается и ищет примирения!» Отцу Модесту, с которым было труднее, он сказал: «Отче Модесте, это искушение, и оно пройдет. Бедный отец Афанасий плачет и сокрушается, что огорчил тебя. Сейчас он ждет тебя в комнате для гостей, чтобы примириться. Он может застесняться, потому я тоже пойду. Ты сильнее, так что сделай первый шаг и попроси прощения»

То же самое он сказал прежде отцу Афанасию. Когда же они встретились в комнате для гостей, старец Даниил первый положил земной поклон. Другие последовали его примеру, и бес несогласия бежал, посрамленный.

То был один из многих случаев, один пример того, как жил Старец-миротворец, подобно Сыну Божию, «благовествуя мир» (Деян. 10:36).

Духовное родство

Духовный отец

Сияние святости отца Даниила было видным далеко. Священники, монахи, миряне (многие и из умнейших людей) из разных мест Греции похвалялись тем, что были его духовными детьми и следовали его советам без сомнений.

В Фессалониках жил известный человек именем Николас Ренгос, высокопоставленный чиновник почтового ведомства, обладавший твердой верой и имевший личные добродетели. Движимый усердием о Христе, он посвятил свою жизнь миссионерству. Добрые христиане города приходили послушать его в храм св. Харлампия на подворье Симонопетра. Кроме того, Николас издавал журнал под названием «Христианство». Его преданность старцу Даниилу основывалась на большой его любви. На одной фотографии Николаса, хранящейся в Катонакии, есть такая надпись: «Моему досточтимому духовному отцу, следующему после Бога и Пресвятой Девы спасителю, выведшему меня, грешного, на истинный путь спасения».

Николас всегда охотно изменял свои планы, если Старец говорил, что нужно нечто опубликовать в первую очередь. Его же духовный Отец, тронутый таким послушанием, возносил обыкновенно о нем свои усердные молитвы:

«О, Боже, благословляющий и милость подающий верным рабам и чадам Твоим, тем, кто ради любви к Тебе отвергается воли своей и суждений своих и на щит воздымает полное послушание и благословенное смирение, Ты, любвеобильный и милосердный, приими под покров Свой раба Твоего, сына моего духовного Николаса, дом его и всех братьев его во Христе… дабы не подпали они козням бесовским, и даруй им исполнения стремления их — спасение и жизнь вечную. И как ты благоволишь к нищим духом, кротким, чистосердечным, к тем, кто верен Тебе, так и ныне призри на смиренного раба Своего Николаса и всех учеников его и даруй им то, что чрез святых Апостолов даровал Стефану и иже с ним (Деян. 6 — ред.) и всем другим, послушным проповедям святых Твоих».

Смерть Старца была самым скорбным событием в жизни Николаса. Когда он, несколько лет спустя, посетил каливу учеников отца Даниила, то облил дорогой череп учителя своего потоком слез и отер драгоценным миром, специально для этого привезенным.

До конца собственной жизни Николас Ренгос отличался добродетельностью, милосердием, чистотой. Временами в нем бывал явлен пророческий дар, когда он действительно предсказывал события, которым надлежало совершиться позже Об этом свидетельствовала дочь его Анна пред автором этих строк сохранилось множество писем старца Даниила к Николасу, свидетельствующих о тесной связи между ними. Некоторые отрывки из них помещены в конце нашего рассказа о Старце.

Письменные советы старца Даниила часто получал и отец Филофей Зервакос и другие отцы Лонговарда.

Еще одним духовным сыном Старца был архимандрит Георгий (Папагеоргиадис), известный писатель и наставник, поставленный в 1942 году митрополитом Неврокопии.

Нам довелось познакомиться и с кавсокаливским монахом, долгожителем — отцом Пантелеймоном (Гиамасом), также учеником Старца. Когда мы спросили его об учителе, он не смог найти слов для достойного рассказа.

«Он был моим духовником. Изо всех мудрейший и проницательнейший. Он врачевал души и многих исцелил от заблуждений. Что бы он ни говорил, все оказывалось верным-.»

«Как показывает история монашества, много трудятся бесы, чтобы охладить отношения между старцами и их учениками, придумывая всевозможные трюки. Чего только не делают они, чего не придумают, чтобы отделить учеников от отцовского окормления. Они внушают претензии, например, выдумывая якобы справедливый гнев на старца…» (Феодор Эдесский) И горе ученикам, соблазненным врагом. Ничто не спасет их от всепожирающей власти ада.

И среди учеников старца Даниила были двое обманутых врагом. Не избежал падения один из первых его учеников, взбунтовавшись против учителя и повергнув его в скорбь. Он оставил каливу ради идеи своей «спасти мир». «Не уважая церковные авторитеты, а полагаясь на мирян, на знать, думая, что выполняет высшую миссию, он, к несчастию, не прислушался ни к слову духовного отца, ни к слову братии, ни к слову священнойачалия. Он верил, что получил задание от Бога, и ему нужно было наблюдать за добрыми делами в миру,» — как писал Старец.

Кроме прочего, он на свои нужды использовал деньги от продажи икон и добровольные пожертвования, что должен был доставить в Катонакию на потребности братии.

Поступая самочинно, думал, что будет более угоден Богу, чем пребывая в послушании Старцу. «Я не люблю славу и обольщения мира, не люблю погоню за разными титулами, чему предался целиком отец А, насыщаясь всеми сладостями мира и любя его больше, чем Святую Гору и отвергая ради обманчивого мира священное послушание и смирение»» — писал старец Даниил одному из своих знакомых.

«Остаюсь, — писал еще Старец, — под властью скорби великой и самых тяжелых переживаний из-за непрекращающихся насмешек отца А Помоги мне, Боже, вынести все, что он вытворяет против меня, своего несчастного отца» (6 февр. 1927).

Старцу достало и терпения, и выдержки, а горе-беглец, пустившийся странствовать по миру, погиб на улице в Афинах под колесами грузовика.

Несчастье еще одного из